Повелитель молний - [2]
Джемс Фарадей вернулся из кузницы поздно. За ужином, когда все получили по мисочке горячей овсяной похлебки и по тоненькому ломтику хлеба, состоялся краткий семейный совет: как быть с сыновьями дальше.
— Довольно им ученья, — решил глава семьи. — Все школы одинаковы. Ребята умеют читать и писать — чего им еще? Ни писари, ни адвокаты из них не получатся. Нас было у отца с матерью десятеро, и всех кормят руки. Один фермер, другой ткач, остальные — кто плотник, кто башмачник или разносчик, а я вот кузнец. Пойдете и вы по той же дорожке.
— Нет, — возразила мать, — Майк не будет ни кузнецом, ни плотником. У него слабое здоровье. Смотри, как тебя самого вымотала тяжелая работа. Грудь впалая, лицо бледное, то и дело кашляешь…
— Ну, так будет портным, или извозчиком, или фонарщиком, если это тебе больше нравится, — сказал отец. — Мне все равно, лишь бы честно работал. Но ученья с него хватит. Теперь слишком трудное время. Вот опять хлеб подорожал…
— А все эти французы, — задумчиво сказала Маргарита. — Сегодня говорили в лавке, будто Бонапарт похвалялся, что уморит всю Англию голодом… И когда только кончится проклятая война!
Роберта отдали в ученье в кузницу, и он стал приходить домой только по воскресеньям. За Майкла заступилась мать, уверяя, что он еще молод и слаб для обучения ремеслу.
И он продолжал бегать по улицам с гурьбой друзей, кататься на запятках карет, играть в «чижей» или в «чет и нечет». Домой он приходил только к обеду и ужину.
Порции хлеба за обедом становились все меньше, а к весне мать иногда со вздохом ставила на стол одну пустую овсяную похлебку.
Это была весна 1801 года. Майкл слышал от извозчиков, что все европейские государства примирились с Францией и по требованию Наполеона Бонапарта перестали торговать с Англией. Подвоза припасов почти не было. Рабочее население Англии сильно голодало.
Однажды Маргарита Фарадей вернулась домой вечером с радостным лицом.
— Записали! — сказала она мужу. — Мы будем получать из приходского комитета по восемнадцать пенсов в неделю на детей. А Майку будут еще давать по одной булке.
— По булке в день? — спросил Джемс.
— Нет, в неделю.
По воскресеньям Майкл гордо шагал за своей фунтовой булкой. Он мужественно выстаивал перед кухней два-три часа в длинном хвосте таких же, как он, плохо одетых ребят. Потом он нес булку домой, не позволив себе отщипнуть по дороге ни кусочка, и отдавал матери. А к вечеру в доме не оставалось даже самой крошечной корочки.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
По вечерам лавка Рибо становилась чем-то вроде общественной читальни или клуба. Сам Рибо, сухой и подвижный старичок в парике с туго заплетенной косичкой и в кафтане покроя прошлого века, показывал покупателям литературные новинки и особо изящные переплеты, вышедшие из его мастерской.
Переплетная мастерская помещалась рядом с книжной лавкой и соединялась с ней дверью. Здесь, в маленькой душной комнатке с низкими, гладко выстроганными столами, Майкл начал свою работу над книгами. Сначала он только варил клей и сучил нитки. Потом его начали учить обрезать ножом края книжных листов, крепко зажатых прессом.
Майкл был счастлив. До этого он целый год разносил газеты клиентам Жоржа Рибо, прежде чем хозяин решился взять его к себе учеником…
Жорж Рибо в своем парике и коричневом фраке, Джемс Фарадей в чистой рабочей блузе и он, Майкл Фарадей, стояли в камере мирового судьи. Когда дошла до них очередь, секретарь скороговоркой прочитал заранее составленный контракт. В нем говорилось, что нижеподписавшийся Жорж Рибо принимает к себе в ученики Майкла Фарадея, четырнадцати лет, на семилетний срок, с обязательством обучить его в совершенстве переплетному делу, книжной и писчебумажной торговле; причем упомянутый Майкл Фарадей обязуется беспрекословно исполнять все поручаемые ему хозяином работы, будучи занят с 5 часов утра до 7 часов вечера, с двумя перерывами на завтрак и обед. Он пользуется помещением, пищей и одеждой хозяина. Дальше говорилось, что, принимая во внимание усердную службу Майкла в течение испытательного года, платы за обучение и содержание хозяин взимать не будет.
При чтении этого пункта Майкл самодовольно посмотрел кругом, а Джемс ласково взглянул на сына.
Потом секретарь такой же равнодушной скороговоркой прочитал статью закона, которая за побег от хозяина грозила ученику заключением в тюрьму. Джемс Фарадей и Жорж Рибо скрепили контракт своими подписями, а секретарь внес его в толстую книгу, пометив число: 7 октября 1805 года…
Вечером, когда переплетчики кончали работу и уходили в кухню поболтать с кухаркой, Майкл оставался в мастерской один. При свете маленького огарка свечи он жадно читал книги.
Рибо не мешал этому чтению. Он тоже любил книги и полагал, в отличие от большинства хозяев, что чем больше знаний приобретает его ученик, тем больше он будет ему полезен. Иногда он сам выбирал для Майкла подходящую, по его мнению, книгу. Майкл читал арабские сказки Шехерезады, романы, путешествия, Иногда он брался за ученые книги, которые манили его своими названиями и картинками, но обычно со вздохом откладывал их в сторону: он почти ничего не мог в них понять.
