Повелитель крыс - [6]
Негромко звучала музыка. Смётана. «Хэйкон Ярл», симфоническая поэма. По какой-то причине, ведомой одному Фроствингу, музыкальные познания Григория оставались практически нетронутыми. Почему — это Григория не интересовало. Он просто радовался тому, что это так.
Николау оставил радио включенным на всю ночь — он любил засыпать под музыку. Перед тем как выйти из номера, он решил было выключить приемник, но потом передумал — ему показалось нестерпимой мысль о том, чтобы хотя бы секунду-другую пробыть в номере без музыки, которая была столь близка его сердцу.
А уже через две минуты он выходил из вестибюля гостиницы. Швейцар распахнул перед ним двери и приподнял фуражку. Григорий кивнул швейцару и тут же выбросил его из головы. Ему не терпелось затеряться в утренней толпе пешеходов и представить, что он всего-навсего один из них.
Их жизни были так коротки, так поспешны, так суетливы… Григорий засунул руки в карманы плаща и принялся на ходу разглядывать встречных и тех, что шли в одну сторону с ним. Да, эти люди спешили жить, они порой не достигали того, к чему стремились, и все же им можно было позавидовать. Большинство из них были хозяевами собственной жизни, собственного времени. Да, пускай порой они принимали неверные решения, но главное было в том, что они обладали пусть ничтожной, но все же хоть какой-то возможностью выбора.
У Николау выбора не было. Он не мог умереть. Он мог нанести себе какие угодно раны, но они всегда заживали.
Как-то раз, более трехсот лет тому назад, он предпринял попытку самоубийства. Он помнил об этом, хотя вспомнить, из-за чего решился на этот отчаянный поступок, помимо самой очевидной причины, не мог. И эти воспоминания были у него отобраны. Самоубийство Григорию, естественно, не удалось, а пережитая после неудачной попытки агония заставила его больше никогда не предпринимать ничего подобного.
Но еще страшнее пережитой боли были непрерывные издевательства и насмешки грифона, который не покидал Григория все время, пока тот выздоравливал. Крылатый демон не отпускал его ни на минуту. В некотором роде Григорий потому так старался поскорее поправиться, чтобы побыстрее избавиться от своего мучителя. Но никакой благодарности к грифону из-за этого он не испытывал. Если Фроствинг и желал ему скорейшего выздоровления, то только для того, чтобы получить возможность терзать его и впредь.
Григорий шагал по улице, и волнение его немного улеглось. Избавиться от волнения и тревоги насовсем он не смог бы никогда, но многовековой опыт подсказывал, что их можно снизить до более или менее приемлемого уровня. Долгая жизнь научила Григория одной очень важной мудрости: нет никакого смысла в том, чтобы сходить с ума после очередного визита грифона. Это и в прошлом никогда не приносило плодов, не принесет и сейчас.
Он шагал, минуя магазин за магазином, не обращая внимания на витрины, пока одна из них вдруг не привлекла его внимание. Григорий поравнялся с только что открывшимся книжным магазином. Взгляд его упал на атлас с картами окрестностей Чикаго. Обложка торжественно клялась в том, что атлас содержит наиновейшие сведения о Ветреном Городе — таково было прозвище Чикаго. Правда, главное об этом городе Николау уже знал: Чикаго — громадный мегаполис, размерами уступающий только Нью-Йорку и Лос-Анджелесу, однако при всем том по другим показателям держащий первое место. Например, здесь стояло самое высокое здание в мире — Башни-«Початки». Здесь можно было пообедать в одном из лучших ресторанов, знаменитых изысканной кухней. Во всем мире с глубочайшим уважением относились к достижениям гиганта среднего Запада в области масс-медиа и бизнеса. У Николау была масса причин избрать этот трехмиллионный город в качестве очередного пункта своих бесконечных странствий.
Григорий подошел к витрине поближе, более внимательно рассмотрел книгу, и вдруг у него появилась мысль касательно того, о чем он не задумывался с того дня, когда покинул Великобританию. Перед ним был сказочный Новый Свет, где царили чудеса науки и техники. Однако кроме того, он попал в страну иммигрантов, прибывших сюда со всех концов земного шара. Всякий, кто хотел начать жизнь с нуля, ехал в Америку. Всякий.
Николау решительно вошел в книжный магазин.
В маленьком кафе неподалеку от книжного магазина Григорий выбрал отдельную кабинку и уселся за столик. Из полиэтиленового пакета с фирменным названием «Крох и Брентано» он вынул не только атлас, но еще пару карт и книгу-путеводитель. Кроме того, в пакете было еще несколько книг — мистические романы. В последнее время он увлекался чтением литературы такого сорта, но они представляли для него исключительно личный интерес и никак не могли помочь в том, что он задумал сейчас.
Конечно, произнести заклинание было бы гораздо удобнее в гостиничном номере, чем в общественном месте, но Григорий не мог заставить себя вернуться туда так скоро. На самом деле это было глупо. Ведь, кроме него, грифона бы никто не увидел, так что Фроствинг в принципе мог явиться Григорию где угодно, в любое время — тут все зависело от каприза чудовища. Он запросто мог бы возникнуть перед Николау даже во время произнесения заклинания.
Ричард Кнаак — достойный ученик «профессора Толкина». Человек, который сумел воспринять принципы толкиновской школы фэнтези практически дословно — и создать на их основе свой собственный, личный мир.Мир, в котором маг Кейб Бедлам и его супруга Гвендолин снова и снова оказываются втянутыми в войны «меча и магии»…Мир, в котором в полные покоя, солнцем залитые волшебные земли вторгаются безжалостные волки — рейдеры, не знающие пощады и владеющие ужасными колдовскими секретами…Мир, в котором отважный Уэллен Бедлам отправляется во главе горстки смельчаков на дальний, легендарный континент, где, как гласит сказание, правит сильнейший из живущих ныне драконов — Пурпурный…Где-то в стране Пурпурного Дракона таится, сказано, Книга драконов — ключ к тайнам великой волшебной Силы.
Страшный вой прокатился по перевалу.Огромная тварь с восьмью лапами, похожая на волка, свалилась рядом с ним.Не будь он чародеем, то его сразу бы сожрал зверь с четырьмя ярко-зелеными глазами и острыми, как нож, когтями. Безобразное существо, смахивающее на волка, отбросило его, но Ронин, наложивший чары на свою одежду, чтобы защититься от непогоды, оказался твердым орешком. Коготь зацепил плащ, чтобы порвать его, но сам обломился.Серая шерсть встала дыбом, тварь взвыла. Когда-то Ронин сделал открытие — заклинание, не раз спасшее ему жизнь.Изумрудные глаза ослепила какофония света.
Никто не может знать наперёд, куда заведут его поиски таинственных сокровищ. Никто не может быть уверен в том, что удачно преодолел все препятствия на своём пути в пещерах, полных магических ловушек. Вряд ли об этом задумывался Норрек Вижаран, когда в компании двух своих друзей нарушил покой гробницы в поисках несметных богатств. Знал ли он тогда, что тот, чей сон так бесцеремонно потревожили, ещё напомнит о себе? Ведь хозяин гробницы — могущественный Бартук, легендарный Кровавый Полководец, — спрятал здесь самое ценное, что у него было, — магические доспехи, жаждущие крови.
Эра драконов завершилась. Древних стражей Азерота, пытающихся найти свое новое предназначение, терзают сомнения. Но труднее всех приходится Калесгосу – младшему из бывших Аспектов драконов. Разве могут он и ему подобные, потеряв свое могущество, еще хоть чем-то помочь этому миру? Ответ таится в далеком прошлом, во времени, когда небесами правили свирепые создания, называвшиеся протодраконами. Обнаружив в сердце Нордскола таинственный артефакт, Калесгос увидит происходившие в ту жестокую эпоху удивительные события из жизни первых Аспектов: Алекстразы, Изеры, Малигоса, Нелтариона и Ноздорму. Еще в своем примитивном первоначальном облике будущие защитники Азерота должны были объединиться против Галакронда – кровожадного существа, которое поставило под угрозу само существование их вида.
От начала времен небесное ангельское воинство и орды демонов из глубин Преисподней ведут нескончаемое сражение за будущее всего сущего. Ныне это сражение развернулось и в Санктуарии – мире людей. Преисполненные решимости склонить человечество на свою сторону, силы добра и зла ведут тайную войну за души смертных. Это история Войны Греха – конфликта, который навсегда изменит судьбу рода людского. За три тысячи лет до того, как Тристрам окутала тьма, Ульдиссиан, сын Диомеда, был простым крестьянином из деревушки Серам.