Повелитель крыс - [107]
— Как забавно… — Головы, все как одна, повернулись к грифону: — Фроствинг, приблизься!
Грифон поспешил к Франтишеку. Его мечта сбылась. Он наконец повелевал грифоном, но… он больше не был Петером Франтишеком.
— Я ваш покорный слуга, о великий Михась! — и грифон снова простерся ниц перед людским клином.
— Еще бы! — усмехнулся Франтишек, и все последовали его примеру. Он протянул руку и потрепал макушку грифона. — Ты больше ничем и быть не можешь. У тебя нет иного выбора, кроме как верой и правдой служить своему повелителю. И ты верно служил мне все эти столетия.
— Служить вам — величайшая из радостей для меня, о Михась великолепный! Я живу на свете только ради исполнения ваших желаний.
Франтишек убрал руку. Возглавляемый им коллектив улыбнулся раболепствующему грифону.
— Ты образцовый слуга, Фроствинг. Вот почему я хочу поручить тебе очень особенное задание.
— Желание повелителя — закон для его верного раба. Только прикажите — и все будет исполнено, — ответствовал Фроствинг. Но почему же Григорию слышались нотки горечи и обиды в голосе каменного чудища?
— Уведи мою дочь, отдаленную от меня многими поколениями, туда, где она будет в безопасности. А потом оставайся с ней, пока я не позову тебя. — Клин дружно улыбнулся Григорию. — А мне бы хотелось некоторое время побыть наедине с самим собой…
Эта шутка не произвела должного впечатления на мага, который был слишком занят тем, чтобы оградить Терезу от грифона. Фроствинга, похоже, забавляли старания Григория. Он протянул вперед когтистую лапу. Впервые в жизни его глаза перестали быть бездонными черными провалами. В провалах сверкали желтые глазные яблоки с огромными зрачками.
Порыв ветра вихрем взметнулся около Григория Николау.
Тереза, вновь целиком оказавшаяся во власти захватчиков, стояла возле Фроствинга и держала его за переднюю лапу.
— Пойдем, голубушка моя, — проворковал грифон.
Они исчезли прежде, чем Григорий успел что-либо предпринять.
— А теперь пора нам со мной поговорить.
Смуглокожий маг знал: прежде он должен разобраться с тем, что выпало на его долю, и только потом у него могла появиться надежда спасти Терезу. А это означало беседу с коллективным разумом по имени Михась, который, похоже, затруднялся определить, отдельное ли существо Григорий или его важная составная часть.
— Что ты помнишь, отвечай? — вопросил хор, сменив первое лицо на второе. Похоже, лица употреблялись по выбору. Григорий предпочел, чтобы его второе «я» решило, каким местоимением будет пользоваться впредь, поскольку в противном случае разговор становился еще более абсурдным, чем уже был.
— Я ничего не помню. Ты утверждаешь, что твоя история истинна, но для меня она не более чем вымысел.
Это было чистой правдой — и все благодаря Фроствингу. Михась, очевидно, не знал о том, что несколько веков подряд грифон занимался тем, что истязал Григория и крал его воспоминания. Это было само по себе интересно. Если Фроствингу на роду написано было верой и правдой служить своему повелителю, то как же он мог хранить что-то в тайне от того же самого существа?
Чего хотел грифон от своего создателя, Григорий не понимал, но сейчас ему почему-то казалось, что крылатый демон — его союзник. Как ни парадоксально, на свете существовало нечто пострашнее извечного мучителя Николау. И это нечто был Михась.
— Так ты не помнишь последних мгновений? Ты не помнишь, как твоя жизнь была вырвана из тебя и рассеяна меж твоих врагов?
Лица «хористов» исказила гримаса боли. Григорий порадовался своей частичной амнезии — оказывается, она давала ему кое-какие преимущества. Похоже, коллективному разуму Михася эти воспоминания приносили невыносимые страдания.
— Я знал, что это будет ужасно, — продолжал хор-Михась, и каждое из лиц ухмыльнулось. — Но даже я, Михась-всемогущий, не осознавал всей глубины страданий! Как я смог бы забыть то мгновение, когда они впервые прикоснулись к моему безумно сопротивлявшемуся телу? Каждое их прикосновение отнимало у меня частицу жизни. Каждое заклинание, предназначенное для того, чтобы обездвижить или лишить меня дара речи, отнимало еще больше. Никто из них не догадывался о том, что уносит с собой мое наследство, мою жизненную силу, что их потомки унаследуют эти тайные частицы и передадут их дальше, через века. Я даже не пекся о том, чтобы все эти частицы остались живы на протяжении столетий — мне нужно было только, чтобы ко времени, когда нужно будет собрать все частицы воедино, у меня достало для этого сил. Я знал, что я перехитрил своих врагов, а потому игра стоила свеч. — Франтишек шагнул ближе к Григорию. — Я… ты… должен вспомнить заклинание. В миг… моего… нашего… воцарения… наша месть свершится.
Григорий ничего подобного не помнил. Некие обрывки воспоминаний принадлежали Абернати. Но то, что он услышал, потрясло его до глубины души. Он вспомнил о гибели древнего колдуна, о руках его врагов, тянувшихся к нему. Каждый из тех, кто коснулся его тела, был наделен крошечной частицей жизненной силы этого безумца — частицей того, что некоторые назвали бы душой.
План был поистине грандиозный и вместе с тем чудовищный. Связь древнего злого колдуна с жизнью призваны были поддержать те самые, кто его уничтожил. Словно паразиты, частицы Михася жили внутри них, питаясь и набираясь сил от тех, в ком поселились. Михась сказал, что не все они были нужны, но вполне достаточное их число было передано через века… означало ли это, что частицы при передаче из поколения в поколение продолжали делиться? Григорию это представлялось вполне вероятным. Этим могло объясняться не только то, что в итоге частиц должно было с лихвой хватить для воссоздания Михася, но и то, почему Григорий чувствовал, что в башне присутствует множество людей, помимо тех, кто стоял сейчас перед ним.
Ричард Кнаак — достойный ученик «профессора Толкина». Человек, который сумел воспринять принципы толкиновской школы фэнтези практически дословно — и создать на их основе свой собственный, личный мир.Мир, в котором маг Кейб Бедлам и его супруга Гвендолин снова и снова оказываются втянутыми в войны «меча и магии»…Мир, в котором в полные покоя, солнцем залитые волшебные земли вторгаются безжалостные волки — рейдеры, не знающие пощады и владеющие ужасными колдовскими секретами…Мир, в котором отважный Уэллен Бедлам отправляется во главе горстки смельчаков на дальний, легендарный континент, где, как гласит сказание, правит сильнейший из живущих ныне драконов — Пурпурный…Где-то в стране Пурпурного Дракона таится, сказано, Книга драконов — ключ к тайнам великой волшебной Силы.
Страшный вой прокатился по перевалу.Огромная тварь с восьмью лапами, похожая на волка, свалилась рядом с ним.Не будь он чародеем, то его сразу бы сожрал зверь с четырьмя ярко-зелеными глазами и острыми, как нож, когтями. Безобразное существо, смахивающее на волка, отбросило его, но Ронин, наложивший чары на свою одежду, чтобы защититься от непогоды, оказался твердым орешком. Коготь зацепил плащ, чтобы порвать его, но сам обломился.Серая шерсть встала дыбом, тварь взвыла. Когда-то Ронин сделал открытие — заклинание, не раз спасшее ему жизнь.Изумрудные глаза ослепила какофония света.
Никто не может знать наперёд, куда заведут его поиски таинственных сокровищ. Никто не может быть уверен в том, что удачно преодолел все препятствия на своём пути в пещерах, полных магических ловушек. Вряд ли об этом задумывался Норрек Вижаран, когда в компании двух своих друзей нарушил покой гробницы в поисках несметных богатств. Знал ли он тогда, что тот, чей сон так бесцеремонно потревожили, ещё напомнит о себе? Ведь хозяин гробницы — могущественный Бартук, легендарный Кровавый Полководец, — спрятал здесь самое ценное, что у него было, — магические доспехи, жаждущие крови.
От начала времен небесное ангельское воинство и орды демонов из глубин Преисподней ведут нескончаемое сражение за будущее всего сущего. Ныне это сражение развернулось и в Санктуарии – мире людей. Преисполненные решимости склонить человечество на свою сторону, силы добра и зла ведут тайную войну за души смертных. Это история Войны Греха – конфликта, который навсегда изменит судьбу рода людского. За три тысячи лет до того, как Тристрам окутала тьма, Ульдиссиан, сын Диомеда, был простым крестьянином из деревушки Серам.
Эра драконов завершилась. Древних стражей Азерота, пытающихся найти свое новое предназначение, терзают сомнения. Но труднее всех приходится Калесгосу – младшему из бывших Аспектов драконов. Разве могут он и ему подобные, потеряв свое могущество, еще хоть чем-то помочь этому миру? Ответ таится в далеком прошлом, во времени, когда небесами правили свирепые создания, называвшиеся протодраконами. Обнаружив в сердце Нордскола таинственный артефакт, Калесгос увидит происходившие в ту жестокую эпоху удивительные события из жизни первых Аспектов: Алекстразы, Изеры, Малигоса, Нелтариона и Ноздорму. Еще в своем примитивном первоначальном облике будущие защитники Азерота должны были объединиться против Галакронда – кровожадного существа, которое поставило под угрозу само существование их вида.