Повелитель гроз - [14]

Ломандра молча смотрела на нее, и вся кровь отхлынула от ее лица.

— Я уже начинаю задумываться о том, можно ли доверять тебе, Ломандра. В таком случае я потребую от тебя доказательства, что поручение выполнено. — Королева откинулась на спинку кресла, ее лицо стало совершенно непроницаемым. Ломандра пришла в полное отчаяние, почувствовав, что в ее хозяйке не осталось абсолютно ничего человеческого и разумного и она говорит скорее с дьяволицей из ада.

— Принеси мне мизинец с его левой руки, — велела Вал-Мала. — Вижу, эта задача тебе еще менее по вкусу, чем первая. Считай ее наказанием за твою нерешительность. Полагаю, ты понимаешь, что с тобой будет в противном случае. Только попробуй не подчиниться мне — и проживешь остаток жизни с таким разнообразием шрамов на теле, какое только сможет изобрести мой палач. А теперь иди и делай то, что тебе приказано.

Ломандра развернулась и вышла, разом превратившись в дряхлую старуху, с трудом отдавая себе отчет в своих действиях. Она испытала вялое удивление, когда очутилась у занавеса, отгораживающего комнату Ашне'е, но не смогла вспомнить, как оказалась там.

Ребенок спал в колыбельке рядом с кроватью матери, она, казалось, тоже спала, а врач уже ушел. Ломандра подошла к колыбельке и остановилась, глядя в нее ничего не видящими красными глазами. Ее рука потянулась к краю подушки. Просто, это должно быть так просто. Подушка на полдюйма выскользнула из-под головы спящего ребенка.

— Ломандра. — Она мгновенно обернулась. Распахнутые глаза девушки смотрели прямо на нее. — Что ты делаешь, Ломандра?

Заравийка почувствовала, как что-то непреодолимое сковало ее волю, принуждая ответить.

— Королева… Королева приказала мне задушить твоего сына. И в доказательство того, что я исполнила ее желание, она хочет получить мизинец его левой руки.

— Дай мне ребенка, — велела Ашне'е. — Там, на столе, врач оставил снотворный сбор в черной склянке. Принеси мне его.

Ломандра повиновалась, двигаясь как бездушное создание. Ашне'е взяла младенца на руки, обнажила грудь и, прежде чем вложить сосок в ротик ребенка, капнула на него темной жидкостью.

— Теперь подай нож, — сказала она.

Никогда в жизни Ломандра не видела столь непоколебимой безжалостности. Рядом с этим злоба Вал-Малы была не более чем пригоршней пыли.

Заравийке казалось, что она — всего лишь кукла, выполняющая указания Ашне'е, и невидимый кукловод заставляет ее двигаться, дергая за серебряные ниточки.

Мужчина в ливрее королевы низко склонился перед своей госпожой.

— Мадам, леди Ломандра преподносит вам этот дар.

— Неужели? Какая милая шкатулка. Элирианская эмаль, если не ошибаюсь. — Королева слегка приподняла крышку шкатулки и заглянула внутрь. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Вид крови мог расстроить ее, лишь если это была ее собственная кровь. Принадлежность к правящей династии висов наложила на нее отпечаток, заставляя считать недолюдьми всех остальных, в особенности тех, кто рожден в низших слоях. Она захлопнула крышку.

— Можешь передать Ломандре, что ее подарок порадовал меня. Я запомню ее предупредительность.

Вал-Мала поднялась и уединилась в дальней комнате, где выбросила что-то из шкатулки в курильницу.

Буквально минуту спустя дикий вопль поднял на ноги ее придворных дам. У королевы начались роды — несколько преждевременно.

Были вызваны пять докторов и несчетное количество повивальных бабок.

Роды были не слишком трудными, но Вал-Мала, забыв про королевскую гордость, вопила, как уличная девка, проклиная всех и жалуясь богам на то, что ее мучения никак не кончаются. В конце концов ей дали какое-то снадобье, и ребенок появился на свет, пока его мать лежала без сознания.

На храмовых алтарях принесли в жертву белых птиц, дымки жертвенных костров, словно туман от воды, затянули реку Окрис, колокола звонили не умолкая, а на дозорных башнях загорелись голубые сигнальные огни.

Королева очнулась.

Первая ее мысль была о собственном теле, которое наконец-то избавилось от порабощавшего его уродства, вытолкнув маленького тирана наружу. Вторая — о короле, мужчине, которого она создала, от имени которого будет править, когда тот взойдет на трон своего ненавистного предшественника, Редона.

У кровати стояло несколько придворных дам. Косые вечерние лучи заставляли их украшения блестеть подобно каплям дождя — и высвечивали сильное беспокойство на смуглых лицах.

— Где мое дитя? — спросила королева. Дамы принялись нервно переглядываться.

К постели приблизилась толстая повитуха.

— Ваше величество, у вас сын.

— Я знаю. — Вал-Мала начала проявлять нетерпение. — Дайте взглянуть на него. Сейчас же.

Женщина попятилась, уступив место мужчине в одежде хирурга, который склонился над ней и выдохнул:

— Возможно, милостивая госпожа, вам стоит немного восстановить свои силы, прежде чем вам принесут ребенка.

— Я хочу увидеть его сейчас. Сейчас , болван, ты меня слышал?

Врач низко поклонился, сделал знак, и из дальнего конца комнаты подошла девушка с белым свертком на руках.

Вал-Мала смотрела на нее со своих подушек.

— Он мертв? — этот вопрос отдался у нее в душе внезапным приступом ужаса. Он был единственным ключом к Дорфару и власти над ним, и если он родился мертвым… о боги, что ей тогда делать? Она схватила ребенка, завернутого в расшитое драконами одеяльце. Он был теплым и слабо шевелился, но почему-то не кричал. Она развернула пеленки. Почему он не кричит? Это плохо? Он нездоров? Нет, он лежал, голенький, у нее на руках, и она видела, что он безупречен. Но все-таки в чем дело?