Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - [21]

— Анакир расхныкалась, — насмешливо сказал он вслух.

Но на лбу и ладонях у него выступил холодный пот. Он ускорил шаги.

Он был уверен, что не сможет найти лестницу. И что тогда ему оставалось? Возвращаться обратно? Почему-то даже мысль о том, чтобы вернуться в пещеру, казалась ему невыносимой. И звук — он стал громче. Он долбил его череп, точно нож.

Амнор обернулся, оглядываясь назад.

В узком проходе стоял человек, явно различимый в темноте. Человек с темно-бронзовой кожей и притом со светлыми глазами и волосами. Прямо на глазах у Амнора эти глаза и волосы начали расползаться и таять в воздухе, точно пламя; лицо расплылось, став лицом Ашне’е. Ее губы раскрылись, и из их безмятежной бледности вырвался звенящий крик пещеры.

И безумным эхом ему отозвался его собственный крик. Он побежал. Мешок в его руках казался вдвойне, втройне отяжелевшим — он чуть было не швырнул его на землю и не оставил его там, но почему-то не смог этого сделать, хотя и хотел. Он бился о стены, оставлявшие на нем синяки, а перед глазами у него мелькали разноцветные искры.

Внезапный свет.

Он бросился в него, ослепший и стонущий, земля ушла у него из-под ног, и он упал.

— Очнись, — коснулся его сознания настойчивый женский голос всего несколько, как ему показалось, секунд спустя.

Амнор повернул голову и увидел девушку, стоявшую на коленях рядом с ним. У нее было по-крестьянски загорелое лицо и большие простодушные глаза.

— Я уж подумала, что ты дьявол из горы, — затараторила она. — Как-то раз я зашла туда, увидела свет и убежала прочь. — Она бросила на него кокетливый взгляд. — Но ты же мужчина.

Он сел. Жаркое солнце уже высушило его одежду. Сколько он провалялся здесь под взглядом этой низкородной шлюхи? Он опасливо взглянул на свой тюк, но его, судя по всему, никто не трогал.

— Ты что, идешь через горы в Таддру?

— Да, — ответил он коротко.

— Тут скоро люди пойдут через перевал. Наша ферма совсем рядом, чуть ниже по склону. Если ты подождешь, то можешь пойти с ними.

Амнор бросил на нее взгляд. Путешествовать в компании было бы вполне разумно. У него не было никакой провизии, а ранние снегопады могли уже в самое ближайшее время сковать горы льдом. Кроме того, на этих горных склонах можно было легко наткнуться на бандитов.

Ферма почти ничем не отличалась от сарая. Тощая корова щипала жухлую траву, а у стены, точно засушенное насекомое, сидел старик без глаз.

Пока девушка ходила по своим делам, Амнор ждал в тени дома. Торговцы еще не проходили. Он задумался, не выдумала ли она их для того, чтобы задержать его здесь с какими-нибудь коварными намерениями, но для этого она казалась слишком безмозглой. Он попытался подступиться с вопросами к старику, но тот оказался не только безглазым, но еще и глухим.

Когда на ферму опустилась вечерняя прохлада, девушка дала ему хлеб с сыром и кружку разведенного водой молока. Когда он расправился с едой, она уселась рядом с ним и положила руку ему на бедро.

— Я буду ласкова с тобой, если ты хочешь. Если дашь мне что-нибудь, я сделаю все, что ты пожелаешь.

Так значит, она продавала себя, чтобы хоть как-то подработать на свое скудное житье. Он грубо схватил ее за плечо.

— Ты врала мне о путешественниках?

— Нет… нет… они придут завтра.

— Если ты сказала неправду, то пожалеешь об этом.

Он оттолкнул ее и улегся спать, кое-как примостив жесткий тюк вместо подушки.

Спал он долго и глубоко, усталый до мозга костей. Перед  рассветом ему приснился сон.

Повелительница Змей вышла из горы и сползла по склону в хижину. Она обвила его своим хвостом, своими восемью руками и шипящими и поблескивающими змеями-волосами, и он играл с ней в игру страсти, которой обучила его Ашне’е.

Острые иглы солнечных лучей кольнули его глаза, разбудив его. Путешественники уже пришли.

— В городе волнения и пожары, — рассказал ему один из мужчин.

Амнор оглянулся на Корамвис — кукольные белые башенки между вздымающимся и опадающим морем холмов. Он отвернулся и впервые за все это время в его сердце забрезжила мучительная досада и горькое отчаяние. Лорд-правитель действительно покоился под водами Иброна.

Все погибло, подумал он. Лишь я остался. И я… меня больше не существует.

Гарнизонная колесница, снабженная сиденьем, с грохотом выкатилась из Степных Ворот Корамвиса в самый темный предрассветный час. Амун, возница, который некогда был победителем бегов на аренах Закориса, объехал мятежные кварталы, но до них все же донесся вой ветра и запах гари. Лицо Лиуна было суровым и непроницаемым, но он пробормотал:

— Иногда жалеешь, что боги создали тебя не кроликом или быком — да кем угодно, только бы не человеком.

Ломандра прижимала младенца к себе, но он даже не пискнул. Она чувствовала сгустившуюся над городом какую-то смутную, но грозную силу. «Им еще придется расплатиться за это деяние», — подумала она. И взмолилась, чтобы девушка действительно была мертва, когда толпа придет за ней, как Ашне’е ей и обещала.

Они проехали по Дорфару, уже тронутому золотистым увяданием приближающейся осени, пересекли широкую реку, очутившись в Оммосе, где хорошенькие надушенные мальчики визжали при виде их колесницы, а статуи Зарока время от времени принимали в свои горны плоть нежеланных новорожденных девочек. Однажды у небольшой придорожной харчевни они увидели танцовщицу, за деньги полоса за полосой снимавшую со своего худенького тела еле прикрывавшую его одежду при помощи горящей головни.