Повелитель - [8]

Рекламисты также используют чувство страха и вполне успешно. Перхоть, морщины, запах пота, несвежее дыхание, болезни десен, расклешенные или прямые джинсы. В результате коварного поддержания постоянного беспокойства о здоровье и внешности человеческие массы становятся предсказуемыми, их сознание отупляется. Хотя на самом деле они не очень нуждаются в чьей-то помощи.

Квазим стоял, подслушивая мысли вокруг себя. Да, и здесь присутствовали страх и беспокойство. Как и повсюду. Этого он и ожидал. А овцы ничего не подозревали. Они не знали, что смерть бродит среди них. Просто двигались, как заведенные, подобно колонне солдат, — сгустки человеческих встревоженных глаз и обеспокоенных умов. Люди поглядывали на часы и на своих детей. Но в основном они смотрели на других людей, стоящих между ними и троном, где фальшивый Санта-Клаус устраивал прием при дворе. Когда больше не на что было смотреть, овцы смотрели в глаза роботов-снеговиков, сгребающих фальшивый снег по краям фальшивого Северного Полюса, и пожирали крендели и попкорн. Снеговики не обращали на них ни малейшего внимания, как машины делают почти всегда. Но у людей все равно не пропадала охота пристально разглядывать машины.

Квазим не понимал человеческого восхищения машинами, впрочем, это не относилось к оружию — оно было полезно и не имело собственных мозгов. Он испытывал неприязнь к сложным электронным механизмам. За всеми машинами — от автомобилей и компьютеров до плееров для компакт-дисков — надо было постоянно ухаживать, правда, они были хоть немного, но предсказуемы в своих действиях. Но их невозможно было ни лестью, ни угрозами склонить к сотрудничеству. Как бы Квазим ни ругался и ни угрожал, автомобили останавливались без причины, когда он в них находился. Компьютеры объявляли свои обычные функции «незаконными операциями» и прекращали работу. А СD-плееры все время пропускали его любимые мелодии, даже когда он их тщательно программировал. Он пытался бить машины, особенно компьютеры, но это также не помогало. Эти полумыслящие устройства приводили Квазима в ярость больше всего. Ведь они утверждали, что в точности выполняют его просьбы, но на самом деле хобгоблин очень редко получал то, что хотел. Даже порнография, которой его обеспечивали компьютеры, была ниже качества, установленного стандартом. Он был уверен, что машины над ним издеваются.

Хобгоблин знал, что компьютеры делают это и с людьми, но люди, тем не менее, доверяли им все свои секреты — даже информацию о налогах, которая была самой лживой. Это слепое доверие всегда ставило его в тупик. Люди. В них не было никакого смысла.

Квазим вздохнул. У него было странное настроение — наполовину веселое, наполовину грустное. Он с раздражением смотрел на людей, находящихся возле него. Люди. Какая жалкая армия получилась бы из них! Они создали для себя столько нелепых ограничений. Прислушиваясь к окружающим, он ощущал, что весь народ страдает от внутренней опустошенности, вызванной нервным истощением. Эти люди, казалось, не могли выйти за пределы своей жизни — их ничего не интересовало, кроме внешности и финансовых вопросов, из-за своей умственной и физической вялости они не видели дальше своих кредитных карточек. Как будто они были обеспокоены лишь недостатком денег и лишним весом. И, влезая в долги и голодая, они все же толстели с каждым днем. Особенно они расстраивались, когда сравнивали себя с теми, кто пристрастился к героину и страдает анорексией, но настойчиво провозглашает себя идеалом человеческой красоты. Они утратили способность творчески мыслить и совершенно отошли от духовной жизни.

Почувствовав сильное отвращение, Квазим перестал прислушиваться к мыслям посетителей магазина. Недалекость их ума была заразительной. И это особенно опасно, если ты, прожив долгую жизнь, остался в одиночестве. Надо постоянно чем-то заниматься, необходимы страсти и великие мысли, чтобы не подпускать к себе скуку. Месть — замечательная цель. Она сохраняет кровь горячей, а ум — сосредоточенным. А это имеет немалое значение. Квазим знал свои слабости, знал, что временами его ум становился ненасытным. Если он не был чем-нибудь занят, то не находил себе места.

Хобгоблин медленно повернулся всем телом, не вращая при этом головой. Он только учился передвигаться по-человечески — не торопясь, используя лишь некоторые суставы конечностей. Запястье, локоть, плечо — это так сковывает!

Пройдя полукруг, он остановился и вздохнул. Какое печальное зрелище — преступление. Хотя в других магазинах было больше покупателей, чем предписывали требования противопожарной безопасности, в книжном магазине было почти пусто. Книги были одним из немногих человеческих изобретений, которые он любил. Но он знал по бессвязным мыслям посетителей магазина, что большинство из них читают разве что книги о диетах и глупые рассуждения о том, как найти настоящую любовь. Люди считают, что книги слишком дорогие. Квазим фыркнул. Слишком дорогие? Как насчет библиотек? Лично он обожал библиотеку организации «Люди подземелья» — так называлось их движение. Вернее, Квазим любил старое здание, в котором она находится. Здесь настолько ощущалась духовность, что волшебные создания видели: здание светится, как ночной Лас-Вегас. Если бы он мог, то занялся бы любовью с этим зданием. Квазим не сомневался, что они оба насладились бы этим процессом. И здесь находился такой ценный печатный материал! Но люди совершенно не ценят этого. Вместо того чтобы читать, они тупо сидят перед телевизорами с большими экранами и позволяют наполнять свои пустые головы беспокойством о будущей импотенции, мыслями о том, как добиться запаха весенней свежести белья и о том, является ли их одежда цвета хаки фирменной.