Повелитель бурь - [51]

— Кровь и души для Повелителя моего Ариоха!

Черный туман сгустился, приобрел форму. Эльрик бросил быстрый взгляд в угол комнаты и вздрогнул, несмотря на то, что не в первый раз имел дело со страшными силами тьмы.

Солдаты стояли спиной к аморфной массе, которая вздыбилась и поползла вперед. К горлу Эльрика подступила тошнота, он перешел в наступление, тесня солдат к черному существу. Внезапно они почувствовали, что позади них происходит что-то неладное. Четверо воинов обернулись, истошно закричали, а черная масса дернулась, накрыв их с головой. Ариох изогнулся, высасывая души своих жертв. Захрустели кости; безумно и бессвязно крича, солдаты, все еще живые, упали на пол с переломанными позвоночниками.

Впервые в жизни Эльрик поблагодарил судьбу за то, что Каймориль спит. Он подбежал к окну, посмотрел вниз, увидел, что до земли было несколько сот футов. Эльрик кинулся к двери.

Йиркан с расширенными от ужаса глазами пел заклинания, стараясь отправить Ариоха туда, откуда он пришел. Это была трудная, но выполнимая задача.

Эльрик прошел мимо своего брата, бросил прощальный взгляд на Каймориль, побежал по коридору, скользкому от пролитой крови. На лестничной площадке его ждал Худоба.

— Что случилось, сир? — взволнованно спросил он.

Эльрик схватил слугу за костлявое плечо, начал спускаться по лестнице.

— Потом узнаешь. Нам надо спешить, пока Йиркан занят одним неотложным делом. Слушай меня внимательно и запоминай: через пять дней в истории Имрирра наступит новый этап. Надеюсь, он будет последним. Что бы ни случилось, ты должен в первую очередь позаботиться о безопасности Каймориль. Тебе понятно?

— Да, милорд, но…

Они подошли к двери, Худоба быстро снял тяжелый засов.

— Больше я ничего не могу тебе сказать, у меня нет на это времени. Я вернусь через пять дней. Отнеси Каймориль в башню Д’Арпутна и жди меня там.

Эльрик распахнул дверь настежь и скрылся в темноте, а вслед ему неслись полные отчаяния крики жертв Ариоха.

Глава третья

Эльрик молча стоял на носу флагманского судна графа Смиоргана. С тех пор, как он вернулся во фьорд, и эскадра вышла в открытое море, альбинос разговаривал только в тех случаях, когда необходимо было отдать какие-нибудь распоряжения. Посовещавшись между собой, корсары пришли к выводу, что ненависть гложет душу Эльрика, а это делало его опасным и для врагов, и для друзей. Даже граф Смиорган старался как можно реже подходить к угрюмому мельнибонийцу.

Легкие суденышки, танцуя на волнах, шли на восток, и со стороны могло показаться, что на воде распростерлась тень гигантской птицы, парящей в небе. В поход отправилось более пятисот кораблей, практически не отличимых друг от друга: изящных, маневренных, скоростных, мало приспособленных для морских сражений, — ведь они, в основном, были предназначены для торговли и быстрых набегов на прибрежные страны. Яркие паруса — оранжевые, голубые, черные, пурпурные, красные, желтые, зеленые и белые — сверкали на солнце. И на каждом корабле за веслами сидели от шестнадцати до двадцати гребцов, которые одновременно были воинами: корсары не имели возможности набирать отдельное войско, так как ежегодно теряли в рейдах сотни людей.

В центре огромной эскадры шли большие шлюпы с катапультами на палубах; прежде чем попасть в Имрирр, необходимо было пробить брешь в воротах каменной стены, надежно защищающей город со стороны моря. Граф Смиорган и его друзья ели, пили, веселились и с гордостью говорили о своей эскадре, а Эльрик смотрел вдаль невидящим взором, проводя дни без сна и пищи, не обращая внимания на ветер и брызги и сжимая рукоять своего меча до боли в пальцах.

Корабли шли на восток, приближаясь к Острову Повелителей Драконов, где корсаров ожидали либо сказочные богатства, либо ужасная смерть. Час за часом плыли они навстречу своей судьбе, и весла резали воду, а паруса надувал попутный ветер.

Они плыли в самый древний город мира, чтобы жечь, убивать, насиловать, грабить.

Через три дня после выхода из фьорда на горизонте показалось побережье острова, и скрип уключин сменило бряцанье оружия. Корсары готовились к битве, выиграть которую не посчитал бы возможным ни один нормальный человек.

Приказы передавались от корабля к кораблю, эскадра расположилась в боевом порядке.

Стоял ясный день, дул холодный свежий ветер. Нервное возбуждение охватило всех корсаров, начиная от капитанов и кончая простыми матросами: каждый из них гадал, что готовит ему будущее. Перед ними простиралась огромная каменная стена, преграждавшая доступ в гавань и возвышавшаяся над морем на сто футов. Наверху стены стояли башни, куда более прочные, чем в Городе Мечты. Только имриррским галерам разрешалось проходить в морские ворота, а путь через лабиринт не был известен ни одному чужеземцу.

На стене изумленные стражники спешили занять свои места. Они представить себе не могли, что кто-то осмелился на них напасть, и тем не менее огромный флот, равного которому они никогда не видели, выступил против Имрирра Прекрасного. Желтые плащи шуршали, бронзовые доспехи звенели, но двигались стражники, как во сне, словно не верили собственным глазам, а на лицах у них была написана покорность судьбе, — ведь им суждено было погибнуть даже в том случае, если эскадра будет уничтожена.