Поваренная книга самурая, или Черт те что, а не книга о Японии - [14]
Но ведь нам все это не нужно, правда? В этом уроке мы выучим только самое главное — три главных иероглифа, которые помогут вам пить и писать. Приступим.
男 — мужик
女 — баба
酒 — водка
В Японии, как и во многих других странах, писать вам следует туда, где нарисован иероглиф мужик или иероглиф баба, в зависимости от вашего пола. В крайнем случае, ориентируйтесь по цветам — мальчики — синие, девочки — красные.
Однако, например, в горячем источнике, я советую вам забыть эту науку, ведь тогда вы легко можете перепутать и зайти в женское отделение бани, даже если вы мужчина. Японки вас простят, что взять с гайдзина, а вы получите несколько незабываемых моментов.
Последний иероглиф и так похож на бутылку водки и читается саке. Пиво, вино, водка, саке — им обозначается все, что горит, а значит, если вы видите на бутылке в магазине такой значок, то пить содержимое можно.
Как я уже говорил, знание японских слов скорее мешает пониманию того, что вам говорят японцы. В японском предложении иногда опущено и подлежащее и сказуемое, множественное число не отличишь от единственного, настоящее время от будущего, да и в любом случае все равно все положено понимать из контекста. Так сконцентрируйся сразу на контексте! Следи внимательно за выражением лица, глазами и жестами собеседника. Запомни, что если японец или японка касаются пальцем своего носа, то это не потому, что они решили поискать там соплю и забыли об этом, а потому, что в данный момент они говорят о себе. Услышав предложение “Смотри, птичка!”, вы все равно не поймете, увидел ли кто-то в небе ворону или целую стаю или вообще речь идет о куриной котлете за обедом, к кому идет обращение, и нужно ли смотреть на птичку прямо сейчас или стоит подождать, когда она прилетит. Не тратьте драгоценное время на разбор слов, это вам не поможет. Внимательность и наблюдательность прежде всего! Посмотрите на своего собеседника, вообразите себя на его месте, представьте себе, что вы японец, ваш папа японец и ваша мама японка, и вообще у вас есть family register и там все японцы. Оцените ситуацию и подумайте, что бы вы хотели сказать в этот момент, если бы вы были вашим собеседником. Voila, это и есть то, что вам только что сказали. Урок окончен.
Школа завершает свою работу. Поздравляю с успешным освоением русско-японского языка. За дополнительными консультациями обращайтесь к доктору Карлсону (прием с 9 до 17, каждый день, кроме субботы и воскресенья, прием молодых девушек, больных нимфоманией, производится круглосуточно, бесплатно).
Кабинет
Я просыпаюсь с утра и начинаю подсчет того, на что уходит моя жизнь. Восемь часов на работе — это минус. Час перерыва на обед — это плюс. На работе регулярно задерживают — это минус. Час на дорогу туда, час на дорогу обратно — это два больших минуса.
Ах, как не хочется вылезать из-под одеяла! Ведь это так бессмысленно, так пусто — каждый день на работу! Если бы не работа — каким бы смыслом я наполнил свою жизнь, как бы изменил мир и создал что-то на благо всего человечества. Сделал бы что-нибудь такое, грандиозное. Что-нибудь…
Но что? Только подумал об этом, а оказывается, что благо человечества уже отнимает много сил и энергии. Как тут не залезть под одеяло от усталости. Тем более, что я и не вылезал. И, знаете, и не вылез бы. Если бы не работа…
Город за офисным окном
Прилетающие в Токио в первый раз почему-то всегда ждут небоскребов. Самолет садится в “Новом токийском аэропорту Нарита”, все дружно бегут в электричку и длинный, в 15 вагонов, поезд отправляется в Токио. Иностранцев, приехавших в Токио в первый раз, в поезде всегда легко заметить. Они смотрят в окно. Длинный поезд растянулся, пересекая столь же длинные рисовые поля. Это что — Токио? Нет, это еще не Токио. Но вот пошли частные одно-двух этажные домики, серые бетонные коробочки и вечный асфальт, который уже не кончается ни в одном направлении на много-много часов. Это — Большой Токио, Токио и его пригороды. Самая в мире большая площадь непрерывной городской застройки. Крошечными, низкими домами-норками. Средняя этажность в Токио — всего 2.5 этажа. А все знаменитые небоскребы с фотографий скучковались в одном единственном районе в центре.
В этом городе человек всегда внутри. Снизу нет обзора, только дома, дома, дома… Сверху подвешены автострады на бетонных трубах, закрывающие вид обычному пешеходу, но не показывающие своего автомобильного лица. Реклама-реклама-реклама и цветы для украшения улиц. Как в крупных магазинах, когда вроде сделаны улицы, таблички и стрелочки, даже деревья в горшках стоят, а вокруг, наподобие маленьких домиков — магазинчики. И тут тоже пройдешь по этажам магазина Venus Fort, а там и небо синее на потолке нарисовано, и фонтаны бьют, и вот выходишь на улицу, и уже не понятно. Настоящее небо серее нарисованного и нигде не открыто — то крыши и карнизы, то вторые этажи трасс, и, в крайнем случае, бесконечная паутина проводов, которые тут никогда не закапывают в землю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.