Поваренная книга медиа-активиста - [2]
Потребитель информации воспитывается таким образом, что его трудно заставить обдумывать что-либо самостоятельно. Он готов только к принятию готовых оценок и сведений. После этого он хочет развлечений, поэтому средство массовой информации, не уделяющее достаточно внимания индустрии развлечений, автоматически теряет рейтинги. Уникальный пример единственно стопроцентно успешного кабельного телевидения в России — СТС, на котором новостей нет вообще. Вот почему коммерциализация медиа и ТВ, происходящая сейчас во всем мире по американскому образцу, является не побочным эффектом, а основным фактором формирования медиа-системы.
Господство Спектакля позволяет власти создавать свои искусственные картины событий, придавать событиям не историческую, а выдуманную интерпретацию. Многие ли из американских школьников знают, как закончилась война во Вьетнаме? — едва ли, но все они смотрели голливудские боевики, в которых храбрые американские солдаты побеждают вьетконговцев-коммунистов. Также, это позволяет утаивать те или иные события: "это ведь не показали по телевизору". Поэтому тележурналисты являются столь высокооплачиваемой профессиональной группой, а борьба за управление телеканалами приобретает историческое значение.
И также поэтому время, когда в массовое употребление стали входить персональные компьютеры (середина 1990-х), и особенно когда они оказались подключены к интернету — стало началом противоположного движения, временем, когда каждый смог получить доступ к разносторонней информации, а не только к той, которая предоставляется ему с телеэкрана. Одновременно с этим в общем употреблении появились также и другие технологичные девайсы — мобильники, также открывающие возможность для каждого расширить свои представления о коммуникации с людьми во времени и пространстве. Все это имело, как мы сейчас понимаем, решающее значение на фоне общего упадка левых в начале 90-х, повсеместного наступления неолиберализма и его главного достижения — приватизации. Улицы и эфир оказались заполнены дезинформацией и рекламой, зато люди получили возможность свободно серфить по интернету.
Интернет имеет в себе нечто фундаментально противоположное индустрии Спектакля. Интернет нельзя запрограммировать. Через интернет невозможно навязать однобокую интерпретацию — любой пользователь сможет сравнить информацию из разных источников или даже сообщить свою (инфо-сайты с открытой публикацией, форумы и т. п.). Наконец, возможно не только выбирать, но и самому создавать инфо-ресурсы. Конечно, приходится платить за свободу — обилием малоосмысленных или непрофессиональных ресурсов. Многие тратят весь свой интернет-доступ на чаты и порнографию. Но, в отличие от ТВ, в интернете любой человек может выбрать для себя те сайты, которыми он пользуется, а кроме того, обилие разносторонних и противоречивых точек зрения, с которыми иногда приходится сталкиваться, само по себе успешно создает представление о масштабах ситуации и сложности рассматриваемых проблем. Этому и учат современные коммуникационные и информационные технологии — сложности, многосторонности, разнообразию нашего мира, в котором точку зрения и понимание ситуаций приходится вырабатывать самому, — в отличие от заранее изготовленных, предзаданных оценок телевидения, обыкновенно представляющих мир в разрезе "свои-чужие".
Государства, строго следящие за послушностью своих граждан, такие, как Китай и Северная Корея, сразу ограничили доступ к интернету. Многие другие государства были бы рады сделать так же, но не имели этой возможности. В экономиках, в которых телекоммуникации принадлежат частному капиталу, предпринять ограничительно-запретительные меры было невозможно — какая обида с точки зрения американского военно-промышленного комплекса, особенно если учесть, что интернет появился непосредственно из его разработок! Значит, требовалось изобрести другие способы непрямого контроля над распространением информации. Такие способы контроля и управления появились. Для их подробного рассмотрения требуется отдельное пространство — смотрите главу "Инфовойны и политтехнологии".
Однако, если посмотреть в исторической ретроспективе на эпоху 90-х, то она предстанет перед нами, исполненной действительно эпохального, милленниального значения. Ведь в тот момент Корпорациям и Правительствам беспокоиться-то было особенно не о чем! Только что ушел в небытие Советский Союз — единственная в мировой истории сила, в течение десятилетий противостоявшая мировому капитализму. Западные державы, а, следовательно, и их хозяйственные субъекты получили в полное неограниченное владение сырьевые рынки и рынки рабочей силы «второго» и «третьего» мира. Именно на это время приходится самый глобальный и ничем не ограниченный рост корпораций — в течение предшествующего десятилетия, на первом этапе неолиберальной политики, проводившейся под флагами рейганизма и тэтчеризма, государства решительно снизили налоги на концентрацию крупного капитала, переложив бремя платежей на средних и мелких предпринимателей. Также это время характеризуется ужесточением режимов интеллектуальной собственности и изобретательских патентов — эффективных инструментов в деле подавления конкуренции и монополизации рынка. Революция в потребительской электронике, которая имела место в середине 90-х годов, воспринималась как еще один головокружительный успех коммерции, и в сравнении с его плюсами возможности некоторых маргинальных групп создавать собственные сайты и учиться независимому вещанию — не казались такими уж опасными. Но именно это и положило начало новой волне мирового сопротивления. Именно независимые каналы Коммуникации & Информации сообщили новые рабочие модели теоретикам автономии и дали вдохновение активистам. Нам требуется еще много теоретических усилий — для построения целостной картины мира начала XXI века не хватает убедительных исследований в области новейшей истории, социальной теории и некоторых других дисциплин. Мы еще не достигли полного понимании наследия Октябрьской революции, а также связи между информационной парадигмой и главными социальными учениями ХХ века, в первую очередь марксизмом. Но мы безусловно уже имеем ясные очертания нового мировоззрения, и того, как и к чему оно должно быть приложено.
