Потускневшая жемчужина - [35]

«Вот это антиквариат! Как он ещё не рассыпался? Столько времени жить в одном и том же теле… Если у него хватает средств на поддержание здоровья, то вполне мог бы позволить себе менять клонов каждые пятьдесят лет. Дешевле бы обошлось».

Она сравнила данные старикашки с той информацией, которую передавали хелф-чипы остальных пассажиров. Судя по мозговой активности, частоте сердечных сокращений и ритму дыхания, трое мужчин вели между собой какую-то беседу, тема которой была всем одинаково интересна. Не принимала участия в разговоре секретарша Пулавски и Хью, находившийся в состоянии глубокого медитативного покоя.

Выяснить, что они там обсуждают, очень хотелось, но придумать причину, которой можно было бы оправдать прослушивание пассажирского салона, Тиган не смогла. Причина — словно козырная карта, наличие которой обеспечивает превосходство в игре. Не имея на руках козырей, пришлось бы долго объяснять после полёта, какая такая необходимость заставила пилота влезать в частные разговоры капитана со своими гостями.

Ознакомившись с параметрами траектории входа в плотные слои атмосферы, которые предложил компьютер, Тиган внесла в программу полёта собственные поправки. Электронные мозги долго не могли понять, почему пилот отказался от оптимальной траектории, предпочтя ей более энергозатратный вариант. Необходимость снижения вероятных перегрузок компьютер в расчёт не принял, поэтому пришлось отвечать на бесчисленные вопросы, типа «Вы уверены в необходимости выбранного режима?». Закончив программирование автопилота, Тиган заскучала, и от нечего делать взялась пролистывать настройки медицинского сканера. Было забавно взглянуть, каким противным выглядит лицо старикашки при поперечных и продольных томографических «срезах». Дойдя до функции «анализатор движения», она от неожиданности ойкнула. Помимо информации о сократительной способности мышц и подвижности суставов, на мониторе появился текст, возникший в результате считывания артикуляционных движений с губ говорившего человека.

Быстренько оценив открывшиеся перед ней возможности, Тиган сфокусировала анализатор движения только до области губ, одновременно расширив границы применения на весь пассажирский салон. Теперь, как только губы кого-нибудь из пассажиров начинали шевелиться, анализатор считывал артикуляцию и преобразовывал её в текст. Знаков препинания программа не расставляла, их приходилось додумывать, способы передачи эмоциональной окраски тоже отсутствовали, но уловить смысл сказанного было можно.

— …демократия — самая отвратительная из форм организации человеческого общества. — сказал старикашка.

Пулавски: Без дополнительных аргументов нам сложно принять это спорное утверждение. Не так ли, капитан?

Ллойд: Поясните, Иренеус, что вы имеете в виду. Идёт ли речь о демократических принципах вообще, или вы решили раскритиковать общество, основы которого были заложены ещё древними греками.

«Забавное имя у старикашки, — подумала Тиган, — надо бы вписать его в полётный лист, но мне пятого пассажира официально никто не представил, поэтому сойдёт и так».

Иренеус: Не будем касаться греков, или кого бы то ни было столь же древнего. Я говорю об устройстве современного нам с вами общества, которое кто-то по недоразумению или в силу недостатка образованности считает демократическим.

Пулавски: Хорошо. Если вам так претит слово демократия, давайте обойдёмся понятием гражданское общество. Это будет точнее, современнее и без всякой примеси древних греков.

Ллойд: Поддерживаю. О демократии у нас любят говорить во время предвыборной кампании, когда хотят подчеркнуть приверженность идеалам и верность традициям. Мы с вами никуда не баллотируемся, поэтому оставим в стороне пышные слова. Давайте разберёмся, какие у вас претензии к современному обществу.

Иренеус: Давайте. Прежде всего, я хотел бы сказать о том, что современное гражданское общество, есть самый большой в мире обман. Люди добровольно верят в химеру, в то чего нет, и никогда не было. Это некая форма религиозного заблуждения, основанная на ложном догмате, который с виду не противоречит естественному ходу вещей, но на деле оказывается средством тотального контроля над верующими.

Пулавски: Интересное рассуждение. Я допускаю, что гражданское общество в какой-то степени можно сравнить с религией. Религией, объединяющей всех, для кого общечеловеческие ценности — основа мирного сосуществования с другими людьми. Разве это плохо?

Иренеус: Не передёргивайте, Конрад. Вы же поняли, что я критиковал систему делегирования власти, как основу гражданского общества. Большинство людей существуют, балансируя между двумя крайностями: природной ленью и собственническим инстинктом. Это как широко распространённая метафора с ангелочком на одном плече и дьяволёнком на другом. Ангелочек шепчет: зачем тебе лишние проблемы? Пускай кто-то другой возьмёт на себя заботу об устройстве мира. Дьяволёнок ворчит: а вдруг эти люди тебя обманут и наживутся за твой счёт? Нельзя позволять им слишком много. Чаще всего победу одерживает лень. Большинство делегирует свои права избранному меньшинству, которое извлекает все выгоды из подобной формы правления, искусно манипулируя мнением большинства. Обманутые люди верят, будто избранное меньшинство денно и нощно трудится во имя всеобщего благоденствия, не подозревая о том, что попавшие во власть люди руководствуются только тем, что им наговаривает дьяволёнок. Они не ведают, что такое лень, они активны, будто голодный хищник, ищущий пропитания. Толпа думает, будто она выбрала сторожевых собак, которые буду охранять стадо овец от волков, а на самом деле, овцы добровольно отдали себя во власть хищникам. Им известно, чего хочет толпа, которая с радостью их выбрала и сама водрузила на свои головы. Толпа хочет хлеба и зрелищ. С глубокой древности ничего не изменилось, человеческая натура осталась той же, что и во времена Древнего Рима.