Потрошитель человеческих душ - [21]

— А системный блок компьютера, который ты передал своему товарищу, стоявшему снаружи? — поинтересовался Матурин, который вел допрос. — Ты его зачем подал, зачем ты его вообще взял?

— А там темно было, — заявил задержанный. — Я не разобрался, что это было. Думал, что табуретка, хотел товарищу помочь, чтобы ему легче было в дом попасть. Кстати, вот вам и доказательство того, что мы не воры и не вандалы. Мы ничего не повредили, даже стекло не разбили, а аккуратно его выставили.

— А сетка ограждения? Рабицу-то вы кусачками порвали.

— Там выхода иного не было. Как же через забор в темноте перелезешь? Пришлось, но мы обязательно заплатим хозяину.

— Молодец, хорошо придумал, — улыбнулся Гуров, который все это время стоял у окна и смотрел на улицу. — Только у тебя нестыковочка имеется. А нельзя было попросить ночлега у людей? Зачем нарываться на конфликт с Уголовным кодексом и лезть в чужое жилище?

— А мы были уверены, что нас никто не пустит. Ночь, трое незнакомцев! Я бы не пустил.

— Я бы тоже, — согласился Гуров. — А как ты объяснишь свое нежелание назвать фамилию, имя и отчество? Почему мешаешь нам установить твою личность?

— Не считаю необходимым, — скривился в глумливой усмешке парень. — Я себя преступником не считаю. Вам надо, вы и устанавливайте.

— Детский сад! Ты в первый раз, что ли, с уголовным розыском дело имеешь. Не понял, что попал крепко, что вас тут ждали? Теперь дело недолгого времени установить связи вас троих, выйти на похищенное ранее, после чего ваше сегодняшнее приключение в глазах суда будет выглядеть совсем иначе.

За окном послышался звук мотора подъехавшей машины, а через несколько секунд в кабинет вошел улыбающийся Нефедов. Он протянул Гурову бумажник, изъятый у белобрысого парня. В нем лежала регистрационная карточка на машину «Рено Логан» с государственным номером «л413он62rus». Владельцем числился Семен Порыхляев. Тут же было и водительское удостоверение Порыхляева. На Гурова смотрело с фотографии лицо белобрысого.

— Запротоколировали? — спросил он на всякий случай.

— Так точно, — кивнул лейтенант. — С понятыми, все как положено. И изъятие документов, и факт обнаружения машины в карьере.

— Ну вот и славно. Видишь, — подошел Лев к задержанному, — не прошло и часа, как стали появляться интересные сведения. Устанавливаются личности, находятся заранее припрятанные машины. И сговориться вы не успели на случай задержания. Вас ведь еще ни разу не задерживали в связи с подозрениями в кражах на дачных участках. И показания твоих дружков нам помогут. Так что можешь молчать, только когда услышишь на суде приговор себе, не удивляйся, что получишь значительно больше других. У нас, знаешь ли, сотрудничество со следствием поощряется, а отказ от сотрудничества карается максимальными сроками.

— И будь уверен, что и предварительный сговор мы докажем, и планирование краж тоже, — добавил Матурин. — А это все отягчающие вину обстоятельства.

Второй парень, тот, что стоял «на шухере», оказался флегматиком. Он отвечал на вопросы медленно, но отвечал. Так же медленно поворачивал голову, чесал в затылке. Ни эмоций, ни раскаяния, ни страха. Так, мелкая досадная неприятность. Зато он сразу стал давать показания. И длинного назвал. Им оказался Илья Липатов, бывший спортсмен, пристрастившийся к наркотикам, но сумевший эту тягу преодолеть.

Сам Денис Скорко, как назвался второй задержанный, был типичным неудачником, который не мог ни профессии получить, ни на одном месте надолго удержаться. В свои двадцать пят лет он поменял уже с десяток мест работы. Да, он знал, что они крадут из дач, да, у них кое-кто покупает краденое на запчасти или восстановление. Да, сознает, что делает плохо, но ничего другого он не умеет и других приятелей у него нет. Так жизнь сложилась.

Гуров смотрел на парня и думал о том, что через его руки прошли тысячи и тысячи таких вот Денисов Скорко. Безвольных, легко поддающихся влиянию, ленивых умом, не знающих, чего они хотят от жизни. И все они, рано или поздно, попадают в сети тех, кто склонен к преступлениям, кто стремится к легкой наживе. Потом колония, где их «образование» продолжается, где его отшлифовывают «идеологи и философы» преступного мира.

Третьим в комнату завели того самого белобрысого, который так и не смог выбраться из дачного домика, когда его «спеленал» капитан Матурин.

— Ну, Сеня, будем разговаривать? — поинтересовался Гуров, заглядывая парню в глаза. — Тебя, наверное, твоя дальнейшая судьба интересует? Крепко ты попал, серьезно.

— А откуда вы… а, ну да, — на секунду поднял лицо Порыхляев и снова поник головой. — Они сказали, как меня зовут.

— Конечно, — усмехнулся Гуров. — Перед уголовным розыском все говорят правду, и все во всем признаются. А если серьезно, то у тебя опыта с гулькин нос воровать, а у меня десятилетия опыта в поимке преступников. И за мной вся система розыска, с ее наукой, базой данных, аналитикой. Если уж ты в наши руки попал, то попал закономерно, и выбраться из этой беды сможешь только с нашей помощью.

— В смысле? — забеспокоился задержанный, захлопав бесцветными ресницами.

— Смысл простой, Сеня. Либо ты ведешь себя плохо, начинаешь скрывать преступные деяния, выгораживать себя и твоих подельников, играть в уголовные игры, в которые играть не умеешь. Тогда мы машем на тебя рукой и передаем со всеми добытыми уликами следствию, а следствие передает тебя в суд. И получаешь ты, как и все остальные, на полную катушку, попадаешь в колонию, в среду отъявленных и законченных негодяев. Ты же слышал, что из колоний у нас перевоспитанными не выходят, и, наверное, догадываешься почему.