Потребитель - [44]

Никаких порожняков. Чистая звериная боль, я — победитель, я — босс, я — сверху, а ты подо мной. Я никогда не позволю себе оказаться в положении того, кому больно. Я все сделаю, чтобы избежать боли. Я буду убегать, терпеть унижение (если это меньшая из двух болей), предам так называемого друга — все что угодно. Чтобы свести к минимуму возможность боли, на людях я никогда не веду себя угрожающе. Я тушуюсь. Не показываю своих мускулов. Разговариваю мягко. Не нужно производить ни на кого впечатление. Мне абсолютно безразлично, что обо мне думают. Я хочу лишь удовлетворения. И я получаю его, когда нужно. Я вызываю его, как эрекцию, ласкаю его, довожу до кульминации, а затем, когда я готов, я найду, кого поиметь. Кого уничтожить, кого сокрушить. Я изобью его, а потом отымею. Но ему не удастся «разделить» это, как какому-нибудь слизняку-мазохисту, который избавляется от своего ущербного комплекса вины перед властью. Ему придется испугаться по-честному или даже думать, что он сильный. Вот тогда это приятно. Вот тогда это приятно: когда какая-нибудь самодовольная мразь чувствует, как мой каблук выдавливает его глаз, или как ломаются его ребра от удара моего кулака, мой здоровый, блядь, молот-кулак крушит его ребра, как спички, потом мой член имеет его во все дыры, моя сперма мешается с его вонючей кровью. О да, меня заводит об этом думать. Прямо сейчас, вот в эту минуту, я дрочу. Я представляю свой член в твоем беззубом рту, прямо сейчас. Я спускаю целый галлон тебе в горло. Ты выблевываешь зеленую жижу мне на колени, а потом я убиваю тебя за эту ошибку. Я откручиваю тебе на хрен голову с твоей хилой шеи за эту ошибку. Я убиваю тебя, как жалкого цыпленка, который ты и есть, прямо там, и — разом, а потом я тебя еще выебу. Потом я съем твои скисшие мозги и вышвырну твой труп вместе с мусором. Вот теперь ты совершенен. Теперь ты делаешь то, что умеешь лучше всего: ты — мертв. Я тебя использовал. Я тебя отымел. Я стер твое лицо с этой прогорклой земли. Моя цель в жизни — мое удовольствие, и от этого мне приятно.

Меня выдоили. Язык свисает у меня изо рта. В моих пальцах нет костей. Хребет у меня в спине вяло болтается. Я чувствую, как гниение разрастается изнутри моих зубов, переходит в десны, потом расползается дальше, к мозгу. Я чую запах разложения моего мозга. Если я руками сожму с двух сторон голову, изо рта брызнет гной. Мои глаза превращаются желе. От этого мое зрение стало гораздо яснее. Стол на том конце комнаты раскрывает свой истинный образ: это наполовину корова, наполовину человек, его задница торчит среди комнаты, желтое дерьмо чавкает в дырке. Я понимаю, что смотрю в зеркало. Я встаю, иду в ванную и подтираюсь. Я воняю, как грязная корова-шлюха. Если бы мне удалось придумать способ поднимать для ходьбы ноги, я бы пошёл к кровати, где мог бы укрыться с головой и нюхать свои пальцы. В постели я — свинья. Я пускаю газы, рою но-сом, всасываю свою слюну мозгом. Слюна возвращается обратно в мой рот, принося вкус никотинового сока. Я отравил себя. Мой мозг впрыскивает мочу мне в рот. Мне приходится глотать ее, потому что слизь на моих губах высохла и плотно заклеила мне рот. Я люблю себя. Я самый близкий человек самому себе. Ничто из меня не выходит. Я остаюсь забитым наглухо. Я плотно запечатан, накрепко зашит, как глаз мертвого поросенка. Зашит накрепко, как сшиваю вместе свои пальцы, продевая иголку с ниткой в верхний слой кожи каждого пальца, превращая свои кисти в клюшки. По-том я поднимаю руки к лицу и думаю, как бы пришить их к нему. Я понимаю это (ощущаю это) как насилие, которое кто-то должен увидеть. С другой стороны, когда я смотрю на кого-нибудь или что-нибудь, я чувствую себя так, будто принимаю пищу. Я уже сыт. Я распух, кожа, в которой запечатано мое тело, раздувается в стороны, готовая лопнуть. Я похож на пузырь, наполненный кишками. Я не хочу потерять свои кишки, так что я не хочу смотреть. До сих пор мне удавалось оставаться в таком положении. Но, в конце концов, руки с лица убрать приходится. Теперь я должен открыть глаза. Потом приходится передвигать ноги и идти к кровати. По пути я присаживаюсь отдохнуть на полу, тыкая пальцем свою ногу. Я не чувствую своей ноги. Я не чувствую своего пальца. Я не знаю, что я здесь делаю.

У тебя нежная кожа. Мне нравятся внутренние стороны твоих бедер, когда я медленно провожу рукой к губам твоей пизды. Твоя щель была сухой секунду назад. Теперь она слегка влажная, не совсем мокрая, а только начинает смазываться. Она должна всосать меня, должна заставить кровь ринуться в мой член, чтобы он отвердел и захотел в тебя войти, и тогда ты сможешь украсть мою сперму. Я отказываюсь играть в эту игру. Я нежен с тобой только затем, чтобы видеть твой отклик, чтобы видеть, что ты думаешь: я — то, чем я не являюсь. Ты стонешь, как тупое животное. Ты думаешь, я очень страстный дилдо. На самом деле, я могу убить тебя прямо сейчас. Но не буду. Ведь тогда ты станешь бесполезной. Ты нужна мне. Я должен делать вид, что меня это все захватывает, что я «распутник», так что ты, в свою очередь, поведешь себя именно так, как я этого хочу. Я стою над нами, наблюдая, как наши дебильные тела жмутся друг к другу, яростно трутся друг о друга, и каждый из нас думает, что одурачил другого. Я хотел бы плеснуть бензином на эту потеющую кучу, поджечь ее и смотреть, как мы кричим в немой муке, охваченные огнем. Меня тошнит.