Потопить «Ледокол»! - [15]

Почему положение дел стало известно в июне-июле? По очень простой причине. По сложившейся практике в эти месяцы агрономы осматривали поля и на основе оценки всходов делали примерные оценки видов на урожай. Так делалось до революции и после нее. В это время уже бушевала засуха и стало ясно, что будет неурожай грандиозных масштабов и голод. В некоторых уездах засуха выжгла все посевы и даже траву.

Все эти факты хорошо известны для всякого, кто изучал хозяйственную историю Советского Союза. Но поскольку Виктор Суворов всегда этим делом пренебрегал, за четверть века так и не ликвидировал проблемы в своих познаниях, он продолжает утверждать, что якобы большевики организовали голод.

Случай с голодом 1932-1933 годах оказался посложнее, и на его детальный разбор и изучение потребовалось немало времени. В советские годы вопросами истории развития сельского хозяйства, как правило, занимались люди, не имевшие даже примерного представления о возделывании зерновых культур, и к тому же пренебрегавшие изучением всевозможных агротехнических тонкостей, которые в этом деле играют решающую роль. Такая особенность хозяйственной истории – чтобы сделать правильные выводы, нужно иметь знания об отрасли, и чем более глубокие, тем лучше. Если с этим не справились даже советские экономисты, которые по идее должны были иметь такие знания, то чего же ждать такого уровня подготовки от Виктора Суворова, который видел хлеб только в армейской столовой? Подавляющее большинство его сторонников такие же – видели хлеб только в магазине и на своем столе. Неудивительно, что у них такое дикое невежество.

Только в последние годы, когда тема «голодомора» стала весьма политизированной, в причинах голода 1932-1933 годов удалось более или менее разобраться. Усилиями целого сообщества исследователей удалось установить основные факты и выявить причины этой грандиозной хозяйственной катастрофы.

Вопреки расхожему представлению, в СССР в конце 1920-х годов не было зерновой проблемы в смысле недостаточного производства зерна. Зерна производилось достаточно много. Вся проблема состояла в том, что зерновое хозяйство тогда носило потребительский характер, то есть крестьянин выращивал его для себя и своего скота, в первую очередь для лошадей. Товарность зернового сельского хозяйства в целом по СССР по данным хлебооборота 1926/27 года не превышала 30%. Из валового сбора в 778 млн. пудов хлеба, 69,3% составляло личное потребление, тогда как экспорт хлеба составлял 3,4% сбора, а снабжение городов, армии и промышленности – 8% сбора70.

Потому план развития сельского хозяйства в первой пятилетке строился на такой концепции. Нужно было превратить потребительское хозяйство в товарное, и часть хозяйств перевести на производство технических культур, то есть сырья, в котором остро нуждалась промышленность. По первому пятилетнему плану прирост общей посевной площади планировался по оптимальному варианту на 16,6%, но при этом упор делался вовсе не на зерновые культуры, прирост площадей под которыми составлял 13,5%, а на технические и пропашные – 26% и 33% соответственно. Площадь под техническими культурами должна была вырасти с 6,8 до 9,2 млн. гектаров71.

Потому Госплан СССР планировал мероприятия по развитию сельского хозяйства исходя из резкого увеличения товарности хозяйств и ставил собой целью резкое сокращение внутрихозяйственного потребления: «С массовой коллективизацией домашняя переработка сразу отпадет, и все сельскохозяйственные продукты, требующие переработки, поступают на индустриальные предприятия»72. По общей идее, колхозное крестьянство должно быть поставщиком на рынок разнообразного сельскохозяйственного сырья, продовольственного и промышленного, и должно было покупать готовые продовольственные продукты на рынке, без внутрихозяйственной переработки.

Деревня не была к этому готова. По данным выборочных сельскохозяйственных переписей 1927 года, по СССР не имели пашни 3% хозяйств, посевов – 5,5%, рабочего скота – до 31%, пахотного инвентаря – до 37%, никаких средств производства – 3%73. Бедняцкие хозяйства, составлявшие 32,2% от общей численности хозяйств, производили всего 10,1% продукции земледелия и 12,4% продукции животноводства74. Иными словами, примерно треть населения деревни в СССР не могла кормиться от своего хозяйства, и выживала либо за счет работы по найму или за счет отхожих промыслов. Что тут говорить о высокотоварном хозяйстве! Положение перед коллективизацией в советской деревне мало чем отличалась от состояния немецкого сельского хозяйства, в котором также были массы крестьян, имевшие насколько мелкие наделы или даже не имевшие таких, и не способные прокормиться на земле.

Аграрное производство зависело от немногочисленных товаропроизводящих хозяйств. По данным М.М. Вольфа – главного специалиста по сельскому хозяйству в Госплане СССР, 10% хозяйств владели 35-45% средств производства, 30% рабочего скота по стоимости, и имели 32,5% посевов75. Это положение было хорошо известно в плановых органах и из этих данных вытекала конкретная задача пятилетнего плана развития сельского хозяйства в СССР – заменить кулацкие хозяйства социалистическими: «План ставит себе целью на протяжении пятилетия в противовес верхушке зажиточных индивидуальных хозяйств, среди которых ведущую роль играют хозяйства кулацкие, создать продуктивный массив социалистического земледелия. Создать социалистическое земледелие, которое к концу пятилетия по меньшей мере имело бы такой удельный вес в товарном зерне, какой имеет сейчас верхушка – вот одна из основных установок плана»76. Задача развития социалистического сектора ставилась перед совхозами и колхозами.