Потому что ты мой - [71]

– Глубже.

Левая рука Ноа берет ее за плечо, перебирается на рот. Принимая толчки, Грейс обсасывает его пальцы. Потом запрокидывает голову и глубже насаживается на его член. От их жаркого дыхания вот-вот начнется пожар. Не успевает Грейс попросить о большем, как рука Ноа останавливается на шее и начинает сдавливать горло. Грейс выгибает спину – любит погрубее. Судя по частому дыханию, Ноа уже близок к пику. Нужно, чтобы он продержался дольше. Ноа что-то шепчет, но шум крови в ушах не дает разобрать слова. Он слишком крепко стискивает ей шею.

Желая ослабить хватку, Грейс поднимает руку. Ноа близок к взрыву, его губы скользят по ее спине. Он что-то бормочет между жаркими выдохами, но Грейс понимает лишь часть.

– Нравится? Нравится, когда я сжимаю?

Ужас затапливает комнату, мозг, шею. Из-за его пальцев каждый вдох превратился в борьбу. Слова… она ведь знает эти слова. Только как их понимать? Освободиться бы от этой удушающей хватки на горле, но нужно разобраться. Нужно продолжать. Нужно выяснить правду.

– Да… – с трудом произносит она.

Толчки становятся жестче, и наконец тело Грейс заходится в судорогах, подчиняясь его воле. Ноа вжимается в нее и, продолжая стискивать горло, накрывает губами ухо, лижет его и посасывает.

– Нравится, когда тебя душат? Нравится думать, что я могу с тобой сделать?

Он трахает Грейс еще жестче и наконец кончает, продолжая биться об ее бедра.

Слова Ноа барабанной дробью звучат в ушах. Она вспоминает, как Ли рассказывала про зачатие Мейсона на веранде в «Зеленом приюте»: те самые слова, удушение. И мужчина в темноте.

Наконец Ноа отпускает горло Грейс, и она падает на живот. Ее ягодицы подрагивают, голова идет кругом. Грейс кашляет, судорожно хватая воздух, а затем переворачивается на спину и накидывает на себя простыню. Ноа уже не тот мужчина, что ее душил: он подается назад, садясь на пятки, весь покрытый потом и раскрасневшийся, и смотрит на нее, моргая:

– В чем дело? С тобой все хорошо? Я перестарался?

Грейс ощупывает горло.

– Да, есть немного.

– Черт! Прости. У меня крышу сорвало. Мы с тобой не пускались в приключения аж с тех пор, как ты узнала о ребенке, вот я и разгорячился.

– Знаю. Кстати, о ребенке… Мне нужно по-маленькому. – Она встает и с трудом удерживается, чтобы не броситься опрометью в ванную.

Дверь слишком далеко. Грейс подбирает одежду с пола и, встряхнув, использует ее как щит. Сосредотачивается на том, чтобы передвигать ноги, до ванной уже рукой подать.

Не успевает она туда добраться, как за спиной раздаются шлепки сильных, широких ступней Ноа.

– Эй, Грейс! Взгляни на меня. У тебя точно все хорошо?

Заступив ей путь, Ноа смотрит на ее живот.

– Да, хорошо. С ребенком все хорошо. – Грейс накрывает малыша в утробе рукой. – Смерть как хочу в туалет.

Приподнявшись на цыпочки, она целует Ноа, закрывает дверь на замок и смотрит в зеркало. На горле уже проступают синяки. Следы, оставленные пальцами Ноа. Но в самом ли деле она слышала те самые слова?

Грейс вспоминает разговор с Ли в Блэк-Маунтин. Ли бы точно знала. Нет, вряд ли, не может быть, чтобы он…

Ноа стучит в дверь.

– Грейс? – Костяшки пальцев выбивают на древесине дробь, в голосе беспокойство.

Сделав вдох, она плещет водой в лицо, затем одевается и, осторожно переступая порог, выходит в спальню.

Ноа натягивает футболку. Уже застегнутые джинсы свободно сидят на бедрах. Его широкая спина закрывает от Грейс кровать.

Ноа оборачивается:

– А, вот и ты.

Грейс тщетно пытается прочесть выражение его лица. Он делает несколько шагов к ней, и ее дыхание прерывается.

– Ты ведь говорила, что все хорошо.

Грейс, кивнув, вновь прикасается к горлу.

Взгляд Ноа следует за ее пальцами, и Грейс поспешно роняет руку.

– Черт! Это я тебя так?

Грейс поднимает голову, показывая ему шею, под синяками бешено стучит пульс.

– Черт, Грейс. – Ноа касается отметин и осыпает ее горло нежными поцелуями. – Может, лед приложим?

– Нет, все хорошо, правда. – Она ищет сумку. В комнате ли та вообще? – Что ты только что говорил?

– Когда?

– Во время секса. Что ты сказал?

– Понятия не имею. Был, как говорится, во власти момента. – Взгляд Ноа непроницаем. – С тобой точно все хорошо?

По коже бегут мурашки, сердце частит. Хочется засыпать Ноа миллионом вопросов, буквально потребовать, чтобы он повторил свои слова, повторил то, что она слышала так четко.

– Со мной все хорошо. Просто не могла дышать, – вместо этого отвечает Грейс.

Оба глядят друг на друга. Слова Ноа звучат искренне, но глаза… Она не может их прочесть.

И лихорадочно ищет, что сказать.

– Ладно, тебе хотя бы понравилось?

– Шутишь? – Ноа целует ее в макушку. – Да это был самый крутой секс в моей жизни. Беременность только добавляет тебе привлекательности.

Сдерживая желание стереть поцелуй, она выдавливает улыбку.

– Хочешь, посмотрим фильм или сходим еще куда-нибудь? – Грейс жаждет, чтобы Ноа немедля убрался, но приходится включать соображалку. Нужно выяснить правду.

– С радостью. Мальчиков захватим?

Она кивает.

Ноа исчезает в коридоре. Грейс охватывают ярость, страх и недоверие. Она вспоминает слова – те самые, – которые Ноа сказал во время секса. И не только ей, а кое-кому еще. Той, которую Грейс любила. Той, которая мертва и не может быть свидетелем обвинения.