Потомок Святогора - [104]
— Ничего, — передавая лук одному из соратников, ухмыльнулся Демьян. — Время терпит. А чтоб этот гад к нам больше не ползал, я, пожалуй, и соглашусь на поединок. А ну слезай с коня, подстилка татарская! — рыкнул он на Клопа. — Надо бы тебя стрелой пришить, как бешеного пса, но не хочу прослыть убивцем. Слезай, гнида, на мечах драться будем! Дрожишь, холуй недорезанный? Иди сюда, иди!
Клоп нехотя начал слезать с коня, да зацепился за стремя и чуть не упал.
— Ох, падаль, плохое для тебя знамение, — вынул Демьян из ножен меч и свирепо посмотрел на врага. — Ты хоть мечом-то владеть умеешь, сука шкодливая? Коли не умеешь — мы тя Дёжкину сдадим, он длинником так отстегает по голому заду — ум из задницы в голову переправит.
И Клоп не выдержал издёвок, тоже выхватил меч и кинулся на обидчика, нанеся удар сверху вниз. Демьян подставил металлический щит и в свою очередь попытался уколоть нападавшего, но промахнулся. Клоп был горазд на разные хитрости — подслушать, догнать, стравить, но оружием владел плохо и явно уступал Демьяну в силе. Однако, выкрикивая ругательства, Клоп отчаянно сопротивлялся и даже слегка царапнул лезвием по щеке Демьяна. И тогда Шумахова как прорвало: один за другим он начал наносить сокрушительные удары, не давая врагу опомниться. Вытаращив глаза, ворголец кое-как отбивался, но наконец не выдержал напряжения и упал. Демьян не стал его добивать, а пнул ногой:
— Русские лежачих не бьют! Подымайся, продолжим.
И откуда только силы у Клопа взялись! В мгновение ока схватил он лежащий на земле меч, вскочил и сделал резкий выпад, целя противнику в живот. Только отменная реакция спасла Шумахова: в последний момент он отшатнулся, и меч Клопа, зацепив панцирь Демьяна, задел его левую руку. По инерции Клоп проскочил несколько шагов вперёд, и тут, рассекая воздух, в затылок ему ударил меч липчанина. Голова слетела с туловища, покатилась по траве, а тело задёргалось в судорогах, потом медленно осело и, рухнув, вытянулось.
Все стояли в оцепенении. Рука Демьяна залилась кровью: видать, Евстигней задел какой-то важный кровеносный сосуд. Но Шумахов не обращал на это внимания. Первым опомнился Севастьян:
— Надо остановить кровь.
— Не лезь! Силай, перевяжи.
Рана оказалась неопасной. Её перевязали, и кровь начала останавливаться.
— Вот что, гости дорогие, — сказал Демьян. — Ты, Севастьян, малый неплохой, но этого, — указал пальцем на Ефима, — я тоже знаю. Они, — кивнул в сторону трупа, — два сапога пара. И его не мешало бы так же... Однако убивать его пока не будем, хотя до князя не допустим. Кто ведает, что у него на уме, правда, дружина? — повернулся к товарищам. — Так вы будьте здесь, посмотрите за этими послами, а я смотаюсь в лагерь и доложу князю. Как он решит, так и будет...
К вечеру приехал сам Святослав.
«А далеко отсюда они зарылись, тяжело найти», — подумал Ефим.
— С чем прибыли, люди Олега? — спрыгнув с коня, спросил Святослав.
— От князя Воргольского послание.
— Давай бересту.
Севастьян передал ему берестяную грамоту, и Святослав начал читать:
«Мы были правы, а теперь сами виноваты. Дело твоё есть разбой, всего более ненавистный татарам и в самом нашем отечестве нетерпимый. Надлежало для тебя требовать суда от царя: ты же не хотел ехать к нему, укрываясь в тьме лесов как злодей. Моя совесть чиста. Иди оправдывайся перед царём».
— Ишь ты, злодеем обзывает! «Мы были правы»! Когда это он был прав? — возмутился Святослав. — Я отечество защищаю, а ты к хану бегаешь, как холоп, на поклоны, ползаешь перед ним на брюхе, вымаливая себе жизнь. Тьфу! Слюнтяй, не умеющий меча в руках держать! Мне идти к хану на плаху?! Да чем принимать в их поганом Сарае позорную смерть, я лучше тут погибну, защищая свой край, свой народ от порабощения и униженья! Никогда больше не соглашусь гнуть спину перед татарами. Бил эту нечисть раньше, буду бить и впредь, другого мне не дано!
Вот что, посол дорогой, — повернулся князь к Севастьяну. — Надлежит, наверное, вашему князьку ответ дать полновесный?
— Непременно.
— Хорошо, скоро напишем. А это что за труп? — заметил он лежащее в стороне туловище без головы.
— Да это Демьян сразился в поединке с одним из них, — ответил Силай, искоса поглядывая на князя — сильно ли тот разгневается. — Ну и убил его.
— Молодец, — похлопал Святослав Шумахова по плечу. — Только остальных не трогай, а то некому будет ответ переслать. Накормите их, а падаль эту закопайте. Всё, я поехал, а вы здесь заночуете, но за пределы этой поляны — ни на шаг. Ответ Олегу Воргольскому пришлю завтра.
Князь легко вскочил на коня и помчался восвояси. Развевающийся на скаку красный, из тонкой ткани плащ ярким пятном замелькал между деревьев и скрылся в зелёной чаще леса.
А Демьян успокоился и даже заводил иногда с Севастьяном беседу. Ефим не встревал, сидел поодаль, насупив брови. Когда Демьян проходил мимо, по телу его пробегала дрожь, а лицо покрывалось алыми пятнами. Ефим знал, что в жилах Демьяна течёт касожская кровь, и боялся, что он в любой момент вспылит и лишит его жизни. Но Демьян не обращал на него внимания, и ночь, показавшаяся Ефиму бесконечной, прошла благополучно. Наконец прибыл гонец от князя Святослава, который передал Севастьяну бересту. Демьян, Силай и Евтей проводили послов до реки Воронеж, проследили, как те переправились и углубились в лес, а потом возвратились назад.
Окраинная Русь и Дикое Поле в огне — восставшие князья Александр Липецкий и Даниил Воронежский ведут неравную борьбу с туменами Золотой Орды. В лесах и степях Черлёного Яра пересекаются стежки бояр и рядовых дружинников, татарских баскаков и новгородских купцов, вольных мстителей-казмаков и отчаянных речных душегубов-ушкуйников. Многие герои — исторические личности: хан Телебуга, темник Ногай, баскак Ахмат, богатыри-разбойники, этакие русские Робин Гуды. Яркие персонажи, динамичное действие, многоцветная мозаика самых разных событий, сплетение сюжетных линий, от политических до любовных, колоритные батальные сцены — всё это держит читателя в напряжении от начала и до конца повествования. Книга адресована всем, кто любит историю, кому не безразлично прошлое, а значит и настоящее, и будущее нашей Родины.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книге описана жизнь деревенской общины в Норвегии, где примерно 70 человек, по обычным меркам называемых «умственно отсталыми», и столько же «нормальных» объединились в семьи и стараются создать осмысленную совместную жизнь. Если пожить в таком сообществе несколько месяцев, как это сделал Нильс Кристи, или даже половину жизни, чувствуешь исцеляющую человечность, отторгнутую нашим вечно занятым, зацикленным на коммерции миром.Тот, кто в наше односторонне интеллектуальное время почитает «Идиота» Достоевского, того не может не тронуть прекрасное, полное любви описание князя Мышкина.
Имя Карела Полачека (1892–1944), чешского писателя погибшего в одном из гитлеровских концентрационных лагерей, обычно ставят сразу вслед за именами Ярослава Гашека и Карела Чапека. В этом тройном созвездии чешских классиков комического Гашек был прежде всего сатириком, Чапек — юмористом, Полачек в качестве художественного скальпеля чаще всего использовал иронию. Центральная тема его творчества — ироническое изображение мещанства, в частности — еврейского.Несмотря на то, что действие романа «Дом на городской окраине» (1928) происходит в 20-е годы минувшего века, российский читатель встретит здесь ситуации, знакомые ему по нашим дням.
Сон, даже вещий, далеко не всегда становится явью. И чтобы Сокол поразил Гепарда, нужны усилия многих людей и мудрость ведуна, способного предвидеть будущее.Боярин Драгутин, прозванный Шатуном, делает свой выбор. Имя его избранника – Воислав Рерик. Именно он, Варяжский Сокол, должен пройти по Калиновому мосту, дабы вселить уверенность в сердца славян и доказать хазарскому кагану, что правда, завещанная богами, выше закона, начертанного рукой тирана.
В течение сорока лет Элис Бабетт Токлас была верной подругой и помощницей писательницы Гертруды Стайн. Неординарная, образованная Элис, оставаясь в тени, была духовным и литературным советчиком писательницы, оказалась незаменимой как в будничной домашней работе, так и в роли литературного секретаря, помогая печатать рукописи и управляясь с многочисленными посетителями. После смерти Стайн Элис посвятила оставшуюся часть жизни исполнению пожеланий подруги, включая публикации ее произведений и сохранения ценной коллекции работ любимых художников — Пикассо, Гриса и других.