Потомок Одина - [181]

– Но ты что-то хочешь? Скажи, что?

– Ярладин-отче, я могла бы облегчить вам жизнь. Я могла бы уйти из Имланда, и вы снова распрямили бы спины и стали бы тем Советом, каким были всегда. Никто, стоящий вне закона, не станет разгуливать по Эйсвальдру в качестве живого доказательства ошибок Совета. В качестве доказательства вашей неспособности понять врата, мощнейшее оружие, которое видел этот мир. Никто не знает, где Урд добыл свои знания, но он, во всяком случае, понимал их ценность. Да, я могла бы уехать, чтобы все остальные смогли забыть.

– Но ты этого не сделаешь?

Она встретилась с ним глазами.

– А ты бы сделал?

Он опустил глаза и провёл большим пальцем по бороде. Ему не было необходимости отвечать. Из всех членов Совета Ярладину она доверяла больше всех. Высокообразованный бык умел держать слово. Он просто должен дать ей то, что она хочет. Время настало.

– Я могла бы убраться. Если бы оно того стоило.

– Мы заплатим цену, Хирка. Скажи, сколько.

– Мне не нужно богатство. Мне нужно твоё слово. Ример – из рода Ан-Эльдерин и одновременно Колкагга. Он силён, я видела, как он убивает своих. Но это не делает его бессмертным. Он пошатнёт то, что всегда было незыблемым, а это невозможно сделать, не нажив себе врагов. Многие из них находятся в Эйсвальдре, в его собственном доме. Я хочу, чтобы ты дал мне слово, что Ример будет спокойно сидеть на своём кресле. Поклянись, что будешь прикрывать его спину. Что будешь сражаться за него так, как, по рассказам, сражался за Илюме. Она хотела только одного: видеть, как Ример делает то, что он сейчас делает. Ты сурово накажешь тех, кто желает ему зла. Ты станешь следить за действиями Совета и будешь другом Римеру. Если ты поклянёшься в этом, я уйду.

Ярладин осенил грудь знаком Всевидящего.

– Я клянусь. Именем Всевидящего.

– Клянись своим.

– Своим именем. Клянусь.

Хирка выдохнула, и ей показалось, она выпустила из себя яд, который мучил её несколько дней.

– Хорошо. И ещё одно. В шахтах сидит один имлинг. Актёр с деревянными куклами. Он безвреден. Его единственная вина в том, что он рассказал вам, как видел слепых. За это вы отправили его в заточение. Завтра он должен выйти на свободу.

– Если этого ещё не произошло, то будет так.

Хирка кивнула. Ярладину даже не нужно было говорить, что он должен обсудить это с другими. Они уже обсудили это и наверняка пришли к выводу, что не существует слишком высокой цены за то, чтобы получить в своё распоряжение мир без Хирки. Но она видела, что он обеспокоен. Его нижняя губа двигалась вверх-вниз, как будто он жевал её. Хирка догадывалась, что это означает.

– Взамен я избавлю вас от гнева Римера, уйдя по собственной свободной воле. Вы никогда не просили меня убраться, – она встала. Он последовал её примеру.

– Если там, на другой стороне есть Всевидящий, да благословит он тебя, дитя Одина.

Она криво улыбнулась. Ярладин вышел из комнаты. Хирка провожала взглядом делегацию Совета, пока последний страж не скрылся среди гор.

Хирка проснулась от того, что в комнате кто-то был. Сначала она подумала, что это зверь. Одетый в чёрное Колкагга наливал воду в чайник из деревянного ведра. Капюшон был откинут. Его лицо было широким, а глаза – миндалевидными, как у Рамойи. Она села.

– Свартэльд в пути, – сказал он и посмотрел на неё так, словно они были знакомы. Но для Хирки он был чужим. Он протянул ей руку, она пожала её.

– Я Еме. Я был на Бромфьелле. Вместе с тобой, – он отпустил её руку. – Если бы я не решил стать Колкаггой, я рассказывал бы о том дне своим внукам.

Он принялся раздувать искры в очаге, который недавно растопил. Она потёрла глаза, прогоняя сон. Тело её было холодным. Боль, оставленная Потоком, ушла. Её сменила скованность, в которой был повинен лишь Свартэльд.

– Спасибо, Еме.

– За что?

– За Равнхов. За то, что вы пришли.

Он улыбнулся, но во взгляде его мелькнуло удивление, означавшее, что он не понимает, почему она его благодарит. От осеннего холода на её руках появились мурашки. Хирка спала в тесном белье без рукавов, которое уже не было таким белым, как когда-то в Эльверуа. Она надела свитер. Уннгона в Равнхове велела кому-то починить его, и Хирка выглядела вполне пристойно.

– Вы всегда встаёте в это время?

– Нет, уже очень поздно, – ответил он.

– Поздно? Я слышу крики совы!

– У неё сбились часы. Вставай, – это не Еме, это Свартэльд. Он вошёл, не предупредив. Тень, которую она едва заметила уголком глаза, внезапно оказалась прямо перед ней. – Нам пора выходить, если мы хотим успеть на церемонию. Еме, можешь предупредить остальных?

Еме поклонился.

– Сейчас же, мастер Свартэльд, – он удалился. Хирка покачала головой.

– Тебе когда-нибудь возражают, Свартэльд?

– Что это значит?

– Возражать. Понимаешь? Ты просишь кого-то что-то сделать, а он говорит «нет». Или объясняет, что у него есть предложение получше.

– Интересная теория. Ты должна рассказать мне больше об этом в следующий раз. Сейчас мы отправляемся в Эйсвальдр.

– Я могу рассказать больше прямо сейчас. Когда тебе возражают, то делают так: нет, мне не надо вставать, потому что я не поеду в Маннфаллу. Это плохая идея.

– Это не идея. Просто так будет.