Потомок Одина - [104]

Ример собрался опустить ноги на пол, но передумал. Урд только что напал на Илюме и при этом поднялся с места. Что-то произойдёт.

Но он прав. Никто из нас не знал, кто она.

Илюме тоже поднялась.

– Ты можешь огрызаться, Урд Ванфаринн. Это нам не поможет. Никто в наши времена не видел гниль, и никто из нас не стал бы сливаться с ней, чтобы проверить. Эта мысль абсурдна! Все сидящие за этим столом до сего дня были уверены, что дети Одина – миф. Все! К тому же эта девочка не единственная, кто хотел пропустить Ритуал. В Фоггарде полно сторонников Равнхова. Но это не имеет большого значения, потому что девочку, о которой мы говорим, сочли мёртвой после пожара.

Ример хорошо знал Илюме и понимал, что сейчас она перешла в наступление. Но, возможно, он был единственным в этом зале, кто отдавал себе в этом отчёт. На бабушке была надёжная маска, но Урд знал, где искать трещины.

– Ты защищаешься, Илюме? Ты защищаешься, хотя не разглядела того, что было у тебя под самым носом? – Урд стал прохаживаться вдоль ряда кресел. Ример изо всех сил прижался к столешнице, чтобы не быть замеченным. Тело его горело от плеч до лодыжек. – Ты защищаешься оттого, что не узнала предателя? Но, возможно, ты их никогда не узнаёшь? Даже когда речь идёт о твоих собственных детях?

– Урд Ванфаринн! – хлёстко произнесла его имя Эйр. За столом началось бормотание.

Предатели? Её собственные дети?

Это в него они целят? Неужели его считают предателем из-за того, что он выбрал Колкагг? Илюме считает именно так – в этом Ример уверен до боли. Но другие? Нет… Они должны радоваться. Чем меньше власти у Ан-Эльдеринов, тем больше власти у них. Илюме говорила напряжённо и холодно.

– Прости его, Эйр. Он устал и напуган. Как и все мы.

Урд фыркнул. К облегчению Римера, прежде чем продолжить, он сел.

– Мы все согласны с тем, что гниль должна быть обезврежена. Крайне важно, чтобы Совет продемонстрировал способность принимать решения сейчас, до того как паника охватит все государства. Но, дорогие мои, мы даже не допросили девчонку, – за столом послышался согласный шёпот. – Давайте сделаем перерыв. Нам надо поесть, перед тем как продолжить. А потом нам следует как минимум расспросить девчонку, а не спешно предать её огню. В то время как мы сидим здесь, она может выдумывать ложные показания.

Урд создал все условия для временного отступления. Перерыв был нужен Римеру больше, чем им. Интересно, он вообще когда-нибудь снова сможет ходить?

Сидевшие за столом сошлись во мнении, что девчонка должна умереть. И это должно произойти принародно и недвусмысленно, чтобы послать сигнал Равнхову. Покушение на Эйрика провалилось, но бунтарей следовало поставить на место. Хирка приговорена к смерти. Совет поднялся и покинул зал. Ример слышал, как они моют руки в серебряной чаше у дверей. Так было всегда. Они отмывались от собственных решений, как будто руки их не были каждый день перепачканы кровью. Дверь закрылась, и Ример с трудом заставил ноги слушаться. Он опустил их на пол, а потом сидел на корточках под столом и боролся с судорогами. И с тошнотой. С мучительным ощущением, что всё пошло катастрофически не так.

Всевидящий не показался на заседании. В голове Римера теснилось множество мыслей. Беспощадных. Тех, что невозможно остановить. Злость от того, что Всевидящего не беспокоят мирские дела. Неужели происходящее – это мелочь, которая даже не заслуживают Его присутствия?

Потом наступил страх.

Почему Всевидящего здесь не было? Ведь надвигается самая большая угроза для Маннфаллы на памяти живущих. Что, если Совет отстранил Его? Решил провести заседание без Него? У Римера начался озноб. Нужноо выбираться отсюда. И быстро.

Если кто-нибудь обнаружит его здесь, он будет приговорён к смерти, как и Хирка.

Боль

Я всё ещё жива.

В узкой шахте было тихо, но в голове Хирки разносилось эхо. Голоса и крики из зала Ритуала. Слепая к земле. Дочь Эмблы. Гниль. Но она была жива. Она дрожала, но никто не проткнул её мечом и не сжёг на месте. Всевидящий не проклял её, а только пристально посмотрел своими узкими мудрыми глазами. Как будто всегда знал, что она придёт и что здесь не её дом.

Ример… Он был там и помог ей.

А теперь он знает, кто ты.

Хирка плотнее прижалась к стене на самом дне шахты, которая была диагонально прорезана в горной породе. Из небольшого отверстия вверху лился дневной свет, который оставлял идеальный квадрат на полу в месте, где начинался подъём. Наклонный ход не был слишком крутым, по нему можно было подняться, но не дальше преграждавшей путь решётки. Она казалась предательски хрупкой – жестокий обман зрения. Прутья со всех сторон были острыми, как нож. Хирка несколько раз пыталась просунуть наружу руку, однако резала о них пальцы. Она ничего не смогла сделать.

Что с ней будет?

Хирка никак не могла осознать случившееся. Ритуал. Крики из зала. Трясущаяся женщина со Всевидящим на посохе. Всё это постоянно прокручивалось у неё в голове, но оставалось нереальным. Острая боль в животе. Кто-то обвинил её в том, что она открыла врата. На неё возложили вину за возвращение слепых. Но ни она, ни один из её знакомых никогда не встречали слепого. Только видела их изображения на горе в Равнхове…