Потомки джиннов - [11]

— Сама чаще оглядывайся, чем другим советуй, — усмехнулась подруга, кидая мне брошенный револьвер.

— Зачем, если ты всегда прикрываешь мне спину? — Выстрелить я не успела: другой противник подскочил уже почти вплотную, и пришлось врезать ему рукояткой в лицо. Кровь из его разбитого носа брызнула мне на рукав, удар отдался болью в руке.

Бой обещал быть коротким: врагов осталась лишь горстка. Я выстрелила, затем ещё раз и развернулась, выбирая новую цель.

Дальнейшее раскололось на отдельные моменты, которые не сразу удалось собрать в единую картину: страшная усталость замедлила мои мысли и движения.

Чужой револьвер был направлен не на меня, а на Самиру — солдат уже готовился спустить курок.

Всё случилось в один и тот же миг.

Раная метнулась в сторону.

Выстрел.

Дыра в зелёном халате, брызги крови.

Секунда, и всё было кончено. Бой завершился так же внезапно, как начался. В наступившей тишине Самира, рыдая, выкрикивала имя девочки, а сердце маленькой демджи судорожно выталкивало кровь в дорожную пыль. Солнце в ладошках Ранаи угасло навсегда.

Глава 7

Ахмед ждал нас у входа в лагерь.

«Плохой знак».

Мятежный принц особо не выпячивал своих королевских привилегий, но и навстречу, как жена, заждавшаяся мужа из бара, обычно не выходил.

— Далила!

Он шагнул к сестре, отделившись от скалы, и Шазад окинула насторожённым взглядом стены каньона. Если враги узнают, где прячутся мятежники, то смогут подстрелить сверху кого угодно. Кто-то всегда должен следить за безопасностью принца, даже если тот сам проявляет беспечность.

Ахмед, похоже, не заметил озабоченности Шазад — он смотрел только на сестру.

— Далила, ты цела?

Мне хотелось сказать, что на нас можно положиться и мы всегда приведём её назад в целости, однако, взглянув на свою рубашку, красную от крови, моей, вражеской и маленькой демджи, я предпочла не привлекать к себе лишнего внимания.

Мы пытались спасти Ранаю, но было слишком поздно. Девочка почти тут же скончалась на руках у плачущей Самиры.

Люди умирают. Во время наших походов я видела смерть не раз. Раная была не первой… и не последней — если только нам не удастся завтра же свергнуть султана и посадить Ахмеда на трон. «Такова цена войны, и мы сами её начали», — напомнил язвительный голос в голове, и перед глазами возникла ухмылка Малика.

Вот только демджи мы не теряли в бою ещё ни разу, тем более ребёнка.

Во всём виноват султан. Не мы, а он пропустил галанов через границу и позволил им убивать демджи, а теперь сам охотится на таких, как мы, рассчитывая получить новое оружие. Маленькая Раная погибла из-за него, но мы ещё живы — я, Имин, Далила — и ни за что не станем новым Нуршемом. Мы скинем султана с трона, прежде чем он найдёт себе другого, я уж постараюсь!

— Со мной всё хорошо. — Далила вырвалась из объятий брата, который с беспокойством осматривал её. — Правда, Ахмед!

Делая вид, что чешет нос, Шазад бросила на меня выразительный взгляд. За полгода я научилась читать её как раскрытую книгу. Этот взгляд означал, что нам сегодня достанется. Далилу мы взяли с собой без разрешения… но как было выбраться за неприступные стены Сарамотая без её помощи? Принц точно не позволил бы, потому его и не спрашивали. Так что напрямую и не запретил — но такое оправдание выглядело столь же жалким, как мы сами сейчас.

Я надеялась, что Ахмед, занятый военными планами, не заметит отсутствия сестры, ведь мы уходили всего на несколько дней, туда и обратно. Однако, похоже, не все так легко теряют из виду родственников, как некоторые.

— Она очень помогла, Ахмед! — вмешалась я. — Если бы не Далила, погибли бы… люди.

«Точнее, погибло бы больше людей». Шазад бросила на меня понимающий взгляд.

Далила с гордым видом опустила глаза, и принц наконец обратил внимание на нашу залитую кровью одежду и толпу спасённых позади — кто на своих ногах, другие, послабее, верхом. Махди тоже потребовал лошадь, сославшись на перенесённые в заключении тяготы. Имин вернула себе женский образ и устроилась в седле у Навида, который заботливо обнимал её сзади.

— Я смотрю, вы доставили не только Имин с Махди, — усмехнулся Ахмед.

Кое-кто из бывших узниц остался в Сарамотае, но многие решили бежать с нами. Ради кого им было оставаться? Их мужья и сыновья оказались среди повешенных, как и у той, что знала имя моей матери. Местный священник сделал всё, что мог, — во всяком случае, достаточно, чтобы больная перенесла дорогу в лагерь. Махди не хотел её брать, но я посчитала неправильным бросать несчастную в городе, который так жестоко с ней обошёлся. Шазад не стала задавать лишних вопросов, хотя наверняка подозревала, что я говорю не всё. Женщина то и дело теряла сознание и не падала с лошади только потому, что мы привязали её платком к другой спутнице.

Вообще-то, нам нередко доводилось привозить из походов новое пополнение. Да я и сама полгода назад попала к мятежникам так же точно. Жинь должен был тогда вернуться со сведениями о новом секретном оружии султана, а привёз меня, и с тех пор я давно уже перестала быть новичком в лагере, особенно после победы при Фахали, вдохновившей многих, как Навида. Были и сироты, подобранные в Малале и пришедшие пешком через пески, цепляясь за пояс Жиня, и солдат-дезертир, направленный к нам командующим Хамадом, отцом Шазад. В разговоре она причисляла их всех к бойцам, а Ахмед называл беженцами. Так или иначе, уже через неделю-другую каждый становился мятежником.