Поток - [67]
Кто-то позвал Хирку по имени. Она почувствовала прикосновение руки Колайля и уткнулась лицом в овечью шкуру на его плече. В череп изнутри колотилось болезненное знание.
Всё кончено. Поток нельзя исцелить. Война состоится. Ример умрёт.
Девушка слышала, как кричат и чокаются слепые на улицах. Празднование по случаю трескания льда было в самом разгаре. Она же являлась отвратительной путеводной звездой. Чёрным водоворотом посреди всеобщего ликования.
Урд
Хирка вытащила болт и отодвинула дверь в сторону. Урд соскочил с подоконника и уставился на нежданную гостью. Ей хотелось заехать ему локтем по носу. Сломать руку. Поколотить.
Девушка не могла врезать Потоку за то, что тот не нашёл её. Или побить Всевидящего за его слова о том, что нельзя всё исправить. Как и отдубасить Грааля, который находился на расстоянии одного мира от неё по ту сторону кругов воронов. Она даже не в состоянии оказалась задать трёпку Умпири за то, что они планировали войну.
Хирка была бессильной, как и сказал Всевидящий. Она являлась отвратительной смесью крови без Потока. А Урд находился в пределах её досягаемости. Единственный доступный враг. Единственная возможность восстановить справедливость.
Девушка сжала потные кулаки.
– Можно войти?
Губы пленника искривились в ухмылке, как будто она задела его за живое. Потом он взял себя в руки.
– Давно мне не доводилось слышать такого вопроса.
Голос Урда напугал Хирку. Он стал более хриплым. Повреждённым.
Клюв.
Мужчина снова уселся на подоконнике, как будто не желая показаться слишком грозным. А возможно, собираясь заманить неосторожную гостью внутрь. Но вряд ли он намеревался причинить ей вред. Скорее, не хотел оставаться снова в одиночестве.
Комната со скошенным потолком, куда переселили Урда, была меньше покоев Хирки. В нише горела сальная свеча. Её свет отражался от тонкой цепи, которая свисала с шеи пленника.
Девушка вошла внутрь.
– Ты убил Илюме.
Она сказала это, чтобы злость не стихла. Чтобы не забыть, кем является собеседник. Воспоминание об этом возникло впервые за долгое время. Башня Всевидящего. Безжизненное тело Илюме на полу. Разбитое древо, пролившееся чёрным дождём.
Урд не ответил. Хирка подошла ближе и указала на него, чтобы не оставить сомнений в том, о ком она говорит:
– Ты убил её! В нашем присутствии! И открыл врата на Бромфьелле с помощью слеповства. А затем уничтожил их. Навсегда. И ты пытался принести меня в жертву трупорождённым! Обрушился на Равнхов. Из-за тебя гибли имлинги. Ты развязал войну. Проклятую войну!
Пленник поднял на девушку покрасневшие от усталости глаза.
– И теперь ты собираешься сделать то же самое, насколько я понимаю.
Её тело внезапно сделалось тяжёлым, и она опустилась на подоконник рядом с Урдом, чувствуя себя измотанной всем произошедшим и всем тем, что должно было произойти.
Потоковое стекло отбрасывало на его лицо тени, похожие на частицы пепла. Мужчина закрыл глаза.
– Посчитай мои грехи в бытность членом Совета, – медленно произнёс он. – Их наберётся достаточно. Можешь что-нибудь присочинить. Жестокие злодеяния, от которых кровь стынет в жилах. Можешь пофантазировать, это неважно. Сколько бы зла я ни причинил, я заплатил за всё.
– Ты мог бы умереть, – сухо заметила девушка.
Собеседник снова посмотрел на неё.
– Да. Если бы они не исцеляли меня всё время.
Шрам на лбу пошёл складками. Что Умпири сделали с пленником? С момента прибытия сюда Хирке самой приходилось несладко, а ведь она приходилась дочерью Граалю. А кем был для них Урд? Имлингом? Зверем?
На улице постепенно темнело. С улицы доносились голоса слепых. Возможно, сегодня вечером в Гиннунгаде вспыхнет новая блаженная смесь праздника и беспорядков. Хирка забросила ноги на подоконник и обхватила колени руками.
– Я так устала от Дрейри, – прошептала она. – Они считают себя богами. Думают, что их кровь появилась первой. Их мир появился первым. Но что они сделали? Что создали такого выдающегося?
Девушка посмотрела на бывшего члена Совета.
– Ты совсем такой же, как они, – сказала она. – Идёшь по головам всех вокруг. Ломаешь. Уничтожаешь. Убиваешь. Потому что то, чего хочешь ты, намного важнее всего остального. – Хирка почувствовала, как по щеке побежала слеза, но ей было всё равно. В ней говорила злость. Не тоска. – Ты так же много мнишь о себе, как и они. Ты такой же безжалостный. Ты…
Урд сложил руки на цепи, лежавшей на груди.
– Такой же слепой, как они?
Девушка не ответила.
– Сколько тебе лет? Будет семнадцать?
Хирка не произнесла ни звука и на этот вопрос. Она смутно понимала, что ей просто хочется, чтобы собеседник продолжал болтать, а она могла бы слушать имландскую речь. И какая разница, если слова на этом языке произносит враг.
– Я был моложе тебя, когда встретил Дамайянти, – продолжил Урд. – Она работала танцовщицей. Совершенно исключительной. Ни один мужчина в Имланде не отказал бы ей, а я был всего лишь мальчишкой. Я знаю, что ты думаешь, но она никогда не предлагала мне себя. Она могла дать мне нечто иное.
Хирка не стала скрывать неприязни.
– Клюв в горло и намёк на то, что ты сумеешь контролировать врата? И ты считал себя умнее других… Однако понятия ни о чём не имел, так ведь?
