Потеряшкино счастье - [10]

Юля до того расстроилась, что на криворукую кикимору ничуточки не обиделась.

А Василиск с перепугу, вместо того чтобы взобраться на спасательный круг, принялся поспешно грести к яхте по-собачьи, из последних сил. Вернее греб он, конечно, не по-собачьи, а по-кошачьи.

— В размашку давай, в размашку пошел! Темп, темп! Кролем или брасом! — давал ему советы бывалый моряк Сева Рябоконь. — Торопись! Сзади тебя огромная акула!

Василиск обернулся, заметил зубастую хищницу и стал громко причитать:

— Ой, мамочка моя кошка! Люди, спасите! На помощь!

Теперь кот стал еще быстрее работать лапами. Но чем быстрее и суетливее он перебирал лапами, тем медленнее он плыл. Кот часто оборачивался назад и вопил:

— Брысь, зубастая бестолочь! Я вовсе не рыба! Я не твой пищевой баланс, я не корм!

Однако в ответ акула предприняла странный маневр: она не бросилась на жертву, а начала описывать вокруг Василиска круги, с каждым разом круг становился всё меньше. Экипаж яхты переживал за кота, но реально ничем помочь ему не мог.

— Дурища! Ну, неужели не видишь! Я даже не тюлень и не морской котик, а обычный сухопутный кот! Ой, какая же ты глупая! Я тощий и невкусный! Отстань от меня! Зачем тебе костлявый и малосъедобный кот. Брысь! Я не твоя пища!

Но акула никак не реагировала на громкие крики Василиска, она смотрела на него своим гипнотизирующим немигающим взглядом и медленно сближалась с намеченной целью. Обычно акулы не едят людей и наземных животных, а тем более котов. Но часто, даже один раз попробовав жертву на зуб, они тем самым наносят укушенному смертельную рану.

Помощь Василиску пришла, откуда её совсем не ждали — из морской глубины. Хищница была уже в десяти метрах от нашего испуганного рыболова, и кот уже видел перед собой ее зубастую пасть, как внезапно рядом появилась стая крупных дельфинов. Они поплыли наперерез коварной хищнице, окружили бултыхающегося Василиска плотным кольцом и не дали акуле подплыть к несчастному коту. Трехметровая акула, увидев, что силы не равны, благоразумно решила не связываться с крупным и превосходящим ее числом противником. Морское «чудовище» убралось восвояси, ни выразив при этом никаких эмоций.

А дельфины всё кружили и кружили вокруг кота, потихоньку подталкивая его носами к яхте. Но Василиск ничего не слышал о благородстве дельфинов и испугался их не меньше чем акулы.

— Ой! Мамочка, новая напасть! Вы кто? Что вам от меня надо? Они меня съедят! Или утопят! Брысь! Кыш резиновые балбесы! Не тритесь об меня!

Кот заметно устал. Теперь Василиск чаще и быстрее махал лапами, но пользы от этого не было никакой. К яхте он не приближался, а только гнал водяную рябь во все стороны, бултыхаясь на месте, метрах в трех от борта.

Наконец Сева Рябоконь нашел в кладовой тот самый огромный сачок, с помощью которого совсем недавно пираты поймали Юлю и её друзей. Корабельный, переживающий за свои неловкие действия, в результате которых кот оказался в воде, сразу поспешил ему на выручку. Сева наклонился над водой, вытянул далеко вперед руки и выловил сачком Василиска из моря. Таким образом, спасательная операция была успешно завершена.

Оказавшись на палубе, Василиск, даже не отдышавшись, набросился на корабельного.

— Эй, ты, нежить замшелая! Привидение бестолковое! Бродяга корабельный! Чтоб тебе было пусто! Погубить меня решил!

Ведь это тебя бестелесного акулам ни за что не слопать! А я — живой! И хотя за время плавания сильно исхудал, но по-прежнему мясной кот!

— Точно, мясной? Не молочный? Не рыбный? — пошутил крыс, желая разрядить обстановку.

— Мне не до шуток, болтливый грызун. Отвечай, Рябоконь, какого лешего, ты выбросил меня в море?!

— Никакого не лешего… Василиск, ты ошибаешься! Я не леший.

— Ну, так тогда ответь мне, какого… корабельного!

Рябоконь шмыгнул носом, опустил голову и тихо произнёс:

— Извини, я нечаянно… Пальцы ослабели, нет уже той силушки в руках… Видимо, старею…

Василиск сердито покрутил мокрым хвостом, фыркнул, брезгливо стряхнул с лап соленую воду и принялся вылизывать свою мокрую шёрстку, одновременно жалуясь Потеряшке:

— Вот видишь, Юлечка, до чего он меня довел своими выходками! Я, Василиск, вынужден облизывать языком свою шерсть, как простой кот!

— А ты кто? Разве не кот? Вроде бы ты и не пес!

— Да, я — кот! И горжусь этим! Но, напоминаю, я не простой, а мыслящий и говорящий! У-че-ны-й! Это Сева обычное привидение, каких полно в каждом древнем замке. А я — научная редкость! Уникум!

Юля спохватилась, принесла полотенце и стала тщательно вытирать отчаянно сопротивляющегося Василиска.

— Э-э-э, хватит! — вновь завопил кот. — То топят, то мнут как тесто, то ошкуривают живьем! Отпусти меня, девочка!

Сверху раздался ехидный смех. Это был Амадеус, который все еще сидел на мачте и смотрел на происходящее сверху вниз.

Василиск сердито посмотрел на крыса, погрозил ему лапой, скрутив что-то наподобие кулачка. И только теперь кот вспомнил о своей добыче. Качаясь на нетвердых, дрожащих от усталости лапах, он подошел к лежащей на палубе рыбине.

Отдышавшись, удачливый рыболов вцепился в неё зубами и принялся, упираясь в палубу всеми четырьмя лапами, медленно тащить её волоком в сторону камбуза.