Потерянный взвод - [88]
Но сын никак не реагировал.
– Ну, да ладно, слухай, что дале было. Как темно стало, пошел Григорий откапывать. Лопату взял, фонарик, топор – все как есть. И уже богато земли повыбрасывал, да тут сторож наш прибег, бачит, такое страшное дело творится.
«Что жи ты надумал, – кричит на него. – Розуму у тебя нет!» А Гришка на его с лопатой: уйди, не чипай меня, сам хочу побачить, чи правда это мой Женька захоронен. А сторож: «Ты ж подумай, скольки времени прошло. Как можно теперь покойника тревожить?» Бросил он тут лопату, заплакал… Закопали вдвох ту яму, пирамидку снова поставили… Охо-хо, дела-делишки. Во як бывает, сынку. Страшно все это… Кто казал бы такое – в глаза плюнула. Терпение надо, больше ничого. Ой, не могу. Хоть трошки тебе подвезло, что оттудова ты вылез. Афганистан этый заразный! На яку сатану он нам? Он же Америке только польза. А они все зовуть и зовуть туда молодняк. Ой, не могу! Як-то неправильно поступают у нас. Неправильно. На убой – молодых хлопчиков…
– Да уж. Такое случилось, что теперь не жить, а молча удивляться, – отозвался Степан. Он встал, нашел на грубке медную табличку.
– А почему не написано, что погиб в Афганистане? – вдруг резко спросил он. – Лежит, значит, закопанный дурень двадцати лет, и не ясно, отчего же он помер: от водки ли, от запора, а может, грибами отравился?
– Что ты такое гомонишь, сынку? Судьба тебе вышла живым остаться, а ты Бога гневишь…
– Что ты, мать, все про Бога? Или верующей стала?
Мать осеклась, замолчала. А отец выдавил:
– Ты, Степан, не шуми. Не по своей воле тебя хоронили. Командирам своим спасибо скажи. А про Афганистан не разрешили написать. Не положено, говорят.
Степан скрипнул зубами, промолчал. Он тяжело опустил голову, обхватил ее руками. В комнате повисла тягостная тишина.
– Завтра к Зойке поеду…
– Не езжай, сынок! – испуганно встрепенулась мать.
Степан метнул колючий взгляд:
– С чего это вдруг?
– Замуж она вышла у Брянску. Дней десять как.
– Как – замуж?! – Он задохнулся, сник, сразу понял, что все это правда…
Почувствовал снова, как цепенеет сердце и будто земля уходит из-под ног.
– Ладно… Ладно, Зоечка. Быстро же ты…
– Не думай о ней, – кашлянул отец. – И давай за Женю, за друга твоего выпьем.
Степан молча хватанул стакан, порывисто встал, пошел к дверям.
– Куда ты? – вскочила за ним мать.
– На могилу пойду…
Во дворе он остановился, посмотрел на сад, на прохладную тропинку, исчезающую в кустах, по которой так любил пробираться в детстве, задевая лицом за холодные влажные листья, отодвигать нависшие ветви с яблоками. Но сейчас он равнодушно окинул сад взглядом, открыл калитку, нарвал цветов в палисаднике. С этой охапкой он пошел по селу, свернул у магазина, спустился вниз по тропке. Впереди показались знакомые березки, ветер тянул их за верхушки, они покачивались, отвечали легким светлым шумом. За деревцами он не разглядел, а сейчас увидел Григория Иванова. Сидел он, обхватив голенища своих сапог, рядом валялась истертая кепка. Степану показалось, что Женькин отец плачет. Он хотел было повернуть назад, но Григорий обернулся. Степан увидел его небритое темное лицо и красные глаза-щелочки. «Какой он старый», – невольно подумал Прохоров.
Он молча подошел к могиле.
– Можно, Григорий Иванович?
Тот не ответил, и Степан стал раскладывать цветы на могиле. Странное чувство он испытывал: будто находился на своих похоронах. И пирамидка стояла, как знак его смерти. Понимал, что абсурд, и все же не уверен был: вроде не Женька закопан тут. Ведь страшное случилось не здесь, а там, где все не так, жизнь наизнанку и живых превращают в мертвых. Там он остался, Женька!
– Уходи отсюда, слышь?
– Зря вы так, Григорий Иванович… – тихо сказал Прохоров и повернулся, чтобы уйти.
– Стой. Сядь рядом.
Степан повиновался, аккуратно опустился на землю рядом с могилой. У фанерной пирамидки стоял еловый венок с лентами. Рядом – поставлена фанерная табличка, сделанная наспех:
Ни даты, ничего. Будто тайная надежда сдержала руку, чтобы не ставила пока последнюю точку на этом маленьком знаке, обрывающем отпущенное человеку время.
Так они долго сидели рядом: отец – не отец, сын – не сын, два обожженных судьбой человека, временные попутчики одной скорби. Правда, скорбел каждый по-своему, потому что у одного из них уже ничего не проглядывало впереди. И Прохоров понимал это и ничего не мог поделать, да и никто не мог бы, потому что такая уж случилась правда: нестарые отцы хоронили своих сыновей.
В его соображении предстала вся земля, которая приняла в себя сыновей. Черными звездочками вспыхнули на ее просторах свежие могилы – и погибших его взвода, и многих других; уже потускневшие от времени звездочки продолжали гореть черным светом, и тут и там напоминая о неуснувшей своей боли.
«Кто же даст ответ, за что лишили жизни его сына?» – думал Прохоров.
Отец Иванова по-прежнему сидел, уткнув голову в колени, коричневая шея обнажилась, а поседевшие космы волос словно пытались прикрыть ее незащищенность.
И сам себе сказал: «Никто не даст ответа. Все будет ложью».
1943 год. Танковый экипаж лейтенанта Ивана Родина воюет на Курском направлении. Именно здесь немцы сосредоточили свои лучшие бронетанковые силы в надежде переломить ход войны. Но и наши уже научились бить грозного врага. У экипажа Родина солидный личный счет подбитых фашистских бронемашин. Однажды им даже удалось угнать «тигр» прямо из расположения противника. Но вместо благодарности загремел лейтенант в штрафбат. Там бы и сгинул, если бы не приказ: любой ценой добыть экземпляр новейшей немецкой техники. И пришлось Ивану Родину и его отважному экипажу снова врываться на своем танке в ад войны без каких-либо шансов выжить…
Правительство бросило этот полк на произвол судьбы, оставило медленно сгорать в огне междоусобной войны. Командир полка Лаврентьев держит осаду с одним солдатом и двумя десятками прапорщиков и офицеров. А вокруг — полный хаос. К оружейным складам рвутся банды, город кишит отпущенными на волю зеками и сбежавшими из дурдома психами. Эти гротескные сцены напоминают сценарий для фильма ужасов, но самое страшное то, что все так и было на самом деле…
У него не оставалось ни одного шанса, когда он встретил в Дагестане чеченского полевого командира – своего бывшего сержанта Шамиля, которого когда-то учил воевать в Афгане. Судьба дала ему шанс уцелеть и тут же отобрала его, оставив один на один с таинственной организацией, оказавшейся самой жестокой криминальной группировкой Таиланда. Чтобы выжить, он избрал один закон – закон оружия.
Чеченская война — специфический наркотик. Она затягивает. На нее подсаживаются. Жестокость, мстительность, безрассудство врастают в душу намертво, ломают характер, превращают бойцов в машины убийства с вечным двигателем. Солдаты возвращаются к мирной жизни, надевают «гражданку», влюбляются, женятся, но некоторые из них продолжают вести себя так, будто вокруг война и повсюду — враги…
Сборник открывается новой работой В. Веденеева «Обвиняется в измене?..». Одно из центральных мест в ней занимает эпизод в кабинете И. В. Сталина, когда генерал А. Е. Ермаков в 1943 году, вопреки мнению Л. П. Берии, пытается отвести чудовищное обвинение от советского полководца К. К. Рокоссовского в измене Родине, настаивает на проверке версии, намеренно пущенной гитлеровскими спецслужбами. Последующие события подтверждают правоту А. Е. Ермакова. В сборник вошли также остросюжетные повести «Иду за горизонт» И. Подколзина и «Пуля на ладони» С.
Воры в законе - особая каста в криминальном мире. Люди, живущие по своим законам-понятиям, они во многом определяют атмосферу, царящую в воровском сообществе. Нередко их имена окружены неким героическим ореолом, о них складываются легенды, в которых они предстают этакими бескорыстными Робин Гудами, свято хранящими воровскую честь. На самом деле все далеко не так возвышенно и романтично. В своей книге Сергей Дышев убедительно, с массой точных фактов и живописных подробностей, развенчивает миф о благородных разбойниках.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.