Потерянный взвод - [42]
– Ранили! – всполошился я.
– Немножко… Горелый сразу же и срубил того. В одну секунду. А тут еще и пулеметчик из крупнокалиберного как даст по крыше – сверху труха посыпалась. Положили тех двух на пол, руки за голову, а третьего Горелый за ноги на свет вытащил. Он еще сказал, что эту рожу где-то видел уже. Убитого, ясно… Вот стоим, не знаем, что дальше делать. Пуля-то прямо в лоб угодила. Тихо стало. А на душе как-то муторно. И тут ротный испугался, схватился за голову, присвистнул и говорит мне: «Что я натворил!» Так и сказал. И тут вдруг слышим: то ли стон, то ли мычание, не разобрать. И тихо-тихо так, будто из-под земли. Смотрю, наш ротный как будто повеселел. Подхватывает хозяина за шкирку, на ноги ставит. Ему ж ничего не стоит. Тот на полусогнутых тащится в каморку, свет включает, а там – люк. Открываем, сидит наша ханум, вся перевязанная веревкой, как колбаса, джинсики новенькие на ней, расстегнутые только. Рот платком завязан. Ну, ротный увидел ее, вздохнул и уж сказать ничего не может. Вытащили ее, развязали… Она ревет, слезы ручьями. А ротный спрашивает: «Изнасиловали небось?!» Танька аж передернулась, руками машет: «Нет-нет, ты что!»
– Ага, просто джинсы подарили – и все, – заметил я.
– Ха, джинсы! Мы, товарищ старший лейтенант, не успели очухаться как следует, а Танька, зараза, уже коробку какую-то тащит. Это, говорит, «Панасоник», я его купила. Горелый плюнул и на букву «б» ее назвал. Вот так. И тут, наконец, из ХАДа или еще откуда молодцы подскочили. В джипах, с автоматами. Ну, объяснили им кое-как, в чем дело: они вроде поняли и увели тех двоих с собой. Теперь, наверное, кокнут, если еще не успели. Ясное дело. А Танька потом всю дорогу рассказывала, как она примеряла джинсы в каморочке, а из-под пола душман вылез. Все убеждала, что не далась им, кусалась, коленки вот так подогнула – и все. Ну, умора! Как будто это так важно для нас…
Я слушал бесхитростный рассказ Калиты и не знал, как реагировать: смеяться или негодовать. Пожалуй, второе тоже выглядело бы смешным.
Мы, наконец, получили короткий отдых. Горелый в нарушение приказа предложил искупаться. Вика пошла с нами. Хотела увязаться и Татьяна, но тут же отстала, напоровшись на суровый взгляд Горелого. Кажется, она начала его побаиваться.
Вика осталась на берегу. Мы уже собирались раздеться, и вдруг прогремел глухой взрыв.
– Плотина! – сразу понял Горелый.
Мы побежали по берегу. Плотина стояла невредимой, поодаль от нее толпились люди. По реке, прямо к нам, плыл обезображенный труп.
– Стойте, все назад! – прокричал Горелый и махнул рукой в сторону. – Давай, Олег, беги за нашими. Скажешь комбату, работенка появилась.
Я припустил к кишлаку. Отдых закончился. Вернулся со взводом на бэтээрах. Афганцы толпились поодаль плотины. Среди них выделялся верзила Ахмад, рядом – Гулям.
– Душман закрыл вода, – возбужденно выпалил он и показал на плотину.
Это было и без него понятно. Вода прибывала, нашла пути в обход плотины и скоро должна была хлынуть через гребень, затопить поля… Но самое худшее, если плотина взлетит на воздух.
Афганцы галдели, суетились, возбужденно размахивали руками, многих распирало от желания действовать немедленно.
Вчетвером мы двинулись вдоль берега. Афганцы смолкли, застыли серой кучкой; с ужасом и благоговением они следили за каждым нашим шагом. В глубине души мне было приятно. Я не переоцениваю свой труд на этой чужой земле, но знаю, что он приносит пользу, конкретную пользу, и это в десятки раз важней красноречивых проповедей и всех наших жалких попыток политпросвещения местного населения.
Через полчаса мы сняли три мины. Было странно тихо, но еще более странными были звуки бегущей, стекающей, сочащейся воды под безмолвным пламенем солнца.
Горелый выпрямился, оглянулся, увидел на бэтээре Вику, улыбнулся ей.
– Пошли на ту сторону, – бросил мне.
Мы пошли по плотине на другой берег.
– Смотри за Гулямом, – вдруг тихо сказал он.
– Зачем?
– Я вчера его брата укокошил.
– Это в дукане? – опешил я.
– Там. Только сейчас вспомнил, где видел эту физиономию. Дуканщик, тот самый, что презервативы тебе дарил.
– Ладно тебе, помню…
– Ты за этим Гулямом присмотри. Пусть рядом будет… А я с Калитой проверю еще на том берегу.
– Гулям! – позвал я.
Он неохотно подошел, в лице его появилось что-то новое, какое-то настороженно-любезное выражение.
– Надо открыть шлюзы, понимаешь?
Гулям смущенно пожал плечами:
– Я не знаю, не умею…
И он повернулся, чтобы уйти.
– Погоди, – остановил я его. – Вот лебедка, ручки, надо поднять затворы. Крути здесь, понял?
Гулям по-прежнему стоял, не двигаясь. Худшие подозрения полезли мне в голову.
– Ну, чего стоишь?
– Там есть мина! – Он тревожно оглянулся. – Надо смотреть, потом пускать вода.
– Егор! – крикнул я. – Он говорит, тут есть мины. – Горелый подошел к нам, вслед за ним – Калита.
– Спускайся вниз! – приказал он сержанту.
Калита сел на край проема, глянул вниз, где журчала вода, сдерживаемая металлическим языком затвора. Потом осторожно полез вниз.
– Ни черта не видно, дайте фонарик.
Я быстро вытащил из сумки фонарь, бросил Калите.
– Поаккуратней, Андрей. – Горелый впервые назвал его по имени, потом метнул взгляд на Гуляма: – А твой братец плохо стреляет. С трех шагов не попал. Вот видишь, только чуть-чуть задел.
1943 год. Танковый экипаж лейтенанта Ивана Родина воюет на Курском направлении. Именно здесь немцы сосредоточили свои лучшие бронетанковые силы в надежде переломить ход войны. Но и наши уже научились бить грозного врага. У экипажа Родина солидный личный счет подбитых фашистских бронемашин. Однажды им даже удалось угнать «тигр» прямо из расположения противника. Но вместо благодарности загремел лейтенант в штрафбат. Там бы и сгинул, если бы не приказ: любой ценой добыть экземпляр новейшей немецкой техники. И пришлось Ивану Родину и его отважному экипажу снова врываться на своем танке в ад войны без каких-либо шансов выжить…
Правительство бросило этот полк на произвол судьбы, оставило медленно сгорать в огне междоусобной войны. Командир полка Лаврентьев держит осаду с одним солдатом и двумя десятками прапорщиков и офицеров. А вокруг — полный хаос. К оружейным складам рвутся банды, город кишит отпущенными на волю зеками и сбежавшими из дурдома психами. Эти гротескные сцены напоминают сценарий для фильма ужасов, но самое страшное то, что все так и было на самом деле…
У него не оставалось ни одного шанса, когда он встретил в Дагестане чеченского полевого командира – своего бывшего сержанта Шамиля, которого когда-то учил воевать в Афгане. Судьба дала ему шанс уцелеть и тут же отобрала его, оставив один на один с таинственной организацией, оказавшейся самой жестокой криминальной группировкой Таиланда. Чтобы выжить, он избрал один закон – закон оружия.
Чеченская война — специфический наркотик. Она затягивает. На нее подсаживаются. Жестокость, мстительность, безрассудство врастают в душу намертво, ломают характер, превращают бойцов в машины убийства с вечным двигателем. Солдаты возвращаются к мирной жизни, надевают «гражданку», влюбляются, женятся, но некоторые из них продолжают вести себя так, будто вокруг война и повсюду — враги…
Сборник открывается новой работой В. Веденеева «Обвиняется в измене?..». Одно из центральных мест в ней занимает эпизод в кабинете И. В. Сталина, когда генерал А. Е. Ермаков в 1943 году, вопреки мнению Л. П. Берии, пытается отвести чудовищное обвинение от советского полководца К. К. Рокоссовского в измене Родине, настаивает на проверке версии, намеренно пущенной гитлеровскими спецслужбами. Последующие события подтверждают правоту А. Е. Ермакова. В сборник вошли также остросюжетные повести «Иду за горизонт» И. Подколзина и «Пуля на ладони» С.
Воры в законе - особая каста в криминальном мире. Люди, живущие по своим законам-понятиям, они во многом определяют атмосферу, царящую в воровском сообществе. Нередко их имена окружены неким героическим ореолом, о них складываются легенды, в которых они предстают этакими бескорыстными Робин Гудами, свято хранящими воровскую честь. На самом деле все далеко не так возвышенно и романтично. В своей книге Сергей Дышев убедительно, с массой точных фактов и живописных подробностей, развенчивает миф о благородных разбойниках.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.