Потерянный взвод - [40]
Старик между тем собрал зерно пополам с пылью и теперь не знал, как с ним поступить. Ахмад, по-прежнему с автоматом в руке, перепоясанный лентами, стоял на борту грузовика и воплощал революционную справедливость. Он давно заметил, как мучается старик, наконец царственно указал вниз, и тот послушно ссыпал зерно в кучку у колеса автомобиля. Потом старик подхватил своих два мешка, взгромоздил на ишака, нелепо торчащего среди людских голов, и стал толкать животное. Но ишак упрямо стоял на месте. Старик толкал его, потом начал колотить по голове, впалым бокам; ишак дико взревел, вконец ошалел и уже не понимал, что от него хотят. Шум, гвалт достигли последней черты. Энергия вырвалась наружу, началась давка. Кто-то рухнул на землю, и толпа сомкнулась над ним; сарбозы испуганно полезли на грузовики, сплошной дикий крик затопил кишлак. Я невольно вцепился в крышку люка, хотя толпа вряд ли смогла бы перевернуть бронетранспортер.
Вдруг в сумерках ярко полыхнула очередь. Ахмад стоял, широко расставив ноги, одной рукой, словно пистолет, держал автомат стволом в небо. Он выкрикнул несколько слов, и в наступившей тишине послышалось что-то вроде одновременного выдоха.
«Нашли время раздавать зерно, – подумал я, – дождались бы утра… Хотя вряд ли бы дождались».
Машины подходили одна за другой. Сгружали хлеб. Это зрелище в конце концов утомило, я крикнул водителю, который уже задремал, чтобы он выезжал из крепости.
Из люка комбатовской машины пробивался свет. Значит, он был там. Я быстро влез на броню и по праву старшего сапера в колонне смело спустился внутрь.
– Что нового?
Вместо ответа комбат показал мне кулак. Он сидел в шлемофоне, глаза прищуренные, будто пытался что-то разглядеть особенное на панели радиостанции.
– «Ноль двадцать первых» нет? Потерь нет? – вдруг крикнул он. – Я не понял, Град-3! Я не понял… Ах-х…
Он подскочил на месте, сжал в кулак руку, будто собирался сокрушать радиостанцию.
– Град-3, не ввязывайся, уходи, пили со всех ног! Как слышал? Град, как понял?..
Комбат сгорбился и застыл, сидел неподвижно минуту или две. Я боялся вздохнуть. Наконец он поднял глаза, увидел меня.
– Что? – одними глазами спросил я.
– Ух, черт… – Он стукнул кулаком по колену. – На духов нарвались…
– Кто?
– Красильников…
Он сорвал с головы шлемофон, протянул его Кизилову.
– Давай, сиди на связи. Я тут, рядом буду.
Он полез наружу, попутно крепко задел мою голову ботинком, но даже не заметил этого. Я вытер щеку и остался в машине. Горела только лампочка радиостанции. Кизилов глянул на меня, чиркнул спичкой, закурил.
– Комбат локти кусает, – задумчиво проронил он. – Не надо было этот взвод оставлять. Одно за другим…
– И все из-за этой дуры.
– Этот тоже хорош. Идиот… Оставил одну.
– Баба на корабле – к несчастью.
– Зря я его не отговорил. – Кизилов вздохнул.
– А Горелого – одного оставлять? Конечно, лучше было бы еще взвод в городе оставить.
– Лучше, хуже… Хорошо рассуждать задним умом, – раздраженно перебил Кизилов.
Воображение рисовало мне картины одну ужаснее другой. Убитый или, того хуже, плененный Горелый, растерзанная Танька, расстрелянный и уничтоженный взвод во главе с Красильниковым. Черные мысли преследовали, будто наяву я видел догорающие в ночи бронетранспортеры, трупы наших ребят, и над ними – копошащиеся хищные птицы, моджахеды. Хуже нет состояния. Погибли, все погибли…
До самого рассвета я ходил кругами возле штабной машины, смолил сигареты «Прима», слушал, как орал где-то под крышей уцелевший афганский петух.
Ни Горелый, ни Красильников на связь не выходили.
Нервы мои были на пределе. В таком состоянии человек не может ни спать, ни есть, ожиданием заполнена каждая клетка. Я рассеянно наблюдал, как блекло черное небо и на востоке постепенно расползалось багровое пятно. Что предвещал новый день?
– Лысов, – услышал я за спиной голос комбата. – Собирайся, поедешь на трассу. Пулей проскочишь. Пока этот десант появится… А потом – в город и там будешь ждать колонну. Ясно? С тобой три, нет, четыре машины.
Я кивнул и тут же побежал к бронетранспортерам. Я был готов на что угодно, лишь бы не изнемогать, не сгорать медленно от тягостного и мучительного ожидания.
Машины стояли наготове, видно, комбат давно принял решение, но колебался до последней минуты. «Проскочишь пулей», – повторял про себя его слова. Пыльные тяжелые бэтээры ждали меня. Они, конечно, мало походили на пули, и все же в грозной скупости их линий таилась стремительная сила и надежность.
«Проскочим», – сказал я себе и полез на первую машину. Опасное неведомое дело полностью завладело мной, я даже не задумывался об опасности очередного шага комбата. Я подумал: «Мы – мобильное, маневренное, хорошо вооруженное подразделение и, значит, должны по-современному вести боевые действия». Примерно так и подумал строчками из боевого устава.
…Это была гонка, ралли, это была безумная езда, и оправданием ей мог быть лишь наш расчет на внезапность. Если нас ждут духи, то мы должны проскочить мимо них с такой скоростью, чтобы они только рты разинули.
У меня сжалось сердце, автомат грелся под рукой, взведенный и готовый к бою.
1943 год. Танковый экипаж лейтенанта Ивана Родина воюет на Курском направлении. Именно здесь немцы сосредоточили свои лучшие бронетанковые силы в надежде переломить ход войны. Но и наши уже научились бить грозного врага. У экипажа Родина солидный личный счет подбитых фашистских бронемашин. Однажды им даже удалось угнать «тигр» прямо из расположения противника. Но вместо благодарности загремел лейтенант в штрафбат. Там бы и сгинул, если бы не приказ: любой ценой добыть экземпляр новейшей немецкой техники. И пришлось Ивану Родину и его отважному экипажу снова врываться на своем танке в ад войны без каких-либо шансов выжить…
Правительство бросило этот полк на произвол судьбы, оставило медленно сгорать в огне междоусобной войны. Командир полка Лаврентьев держит осаду с одним солдатом и двумя десятками прапорщиков и офицеров. А вокруг — полный хаос. К оружейным складам рвутся банды, город кишит отпущенными на волю зеками и сбежавшими из дурдома психами. Эти гротескные сцены напоминают сценарий для фильма ужасов, но самое страшное то, что все так и было на самом деле…
У него не оставалось ни одного шанса, когда он встретил в Дагестане чеченского полевого командира – своего бывшего сержанта Шамиля, которого когда-то учил воевать в Афгане. Судьба дала ему шанс уцелеть и тут же отобрала его, оставив один на один с таинственной организацией, оказавшейся самой жестокой криминальной группировкой Таиланда. Чтобы выжить, он избрал один закон – закон оружия.
Чеченская война — специфический наркотик. Она затягивает. На нее подсаживаются. Жестокость, мстительность, безрассудство врастают в душу намертво, ломают характер, превращают бойцов в машины убийства с вечным двигателем. Солдаты возвращаются к мирной жизни, надевают «гражданку», влюбляются, женятся, но некоторые из них продолжают вести себя так, будто вокруг война и повсюду — враги…
Сборник открывается новой работой В. Веденеева «Обвиняется в измене?..». Одно из центральных мест в ней занимает эпизод в кабинете И. В. Сталина, когда генерал А. Е. Ермаков в 1943 году, вопреки мнению Л. П. Берии, пытается отвести чудовищное обвинение от советского полководца К. К. Рокоссовского в измене Родине, настаивает на проверке версии, намеренно пущенной гитлеровскими спецслужбами. Последующие события подтверждают правоту А. Е. Ермакова. В сборник вошли также остросюжетные повести «Иду за горизонт» И. Подколзина и «Пуля на ладони» С.
Воры в законе - особая каста в криминальном мире. Люди, живущие по своим законам-понятиям, они во многом определяют атмосферу, царящую в воровском сообществе. Нередко их имена окружены неким героическим ореолом, о них складываются легенды, в которых они предстают этакими бескорыстными Робин Гудами, свято хранящими воровскую честь. На самом деле все далеко не так возвышенно и романтично. В своей книге Сергей Дышев убедительно, с массой точных фактов и живописных подробностей, развенчивает миф о благородных разбойниках.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.