Потерянный рай - [22]

Перво-наперво Брайан «оседлал» телефон. Дома у Клифски долго никто не реагировал, но настырность редко остаётся без последствий. В трубке раздался щелчок, и бесцветный голос возвестил:

— Да?!

Зато в редакции трубку сняли сразу, и тот же голос, но с ноткой излишней самоуверенности поставил Брайана в известность:

— У телефона редактор журнала «Шаровая молния» Клиф Клифски. С кем имею честь?1

Следующие звонки — Анне и Берту — убедили Брайана в том, что все участники спектакля на своих местах. Недоставало только сведений о двух последних, но для выяснения их мест нахождения требовалось оторвать голый зад от стула

Брайан поспешно оделся, проглотил остатки холодного кофе, который ещё утром заваривала для себя Анна, и выскочил на улицу.

Опосредованное присутствие одного из двух оставшихся потенциальных подозреваемых почувствовалось сразу — слежка была не наглой, но настойчивой.

Брайан засёк преследователя, пользуясь элементарным приёмом, дважды задержавшись возле огромных застеклённых витрин. Агент был хоть и профессионалом, но, обладая слишком уж крупной и приметной фигурой, походил скорее на телохранителя.

«Так, будем считать, что лейтенант Харви тоже на месте», — Брайан нехорошо усмехнулся и, тихонько насвистывая, направился к зданию магистрата. Лишь ступив на порог, Брайан ощутил лёгкий укол в сердце, и мгновенно весь мир погрузился во мрак.

Что есть Бог? Возведённая в абсолют идеализация абсурда человеческих отношений, невольная канонизация садомозахистского комплекса или случайное препятствие, возвращающее отражённый гипертрофированный импульс, испускаемый больной щвестью? Не происходит ли трансвестиция следствия в причину и наоборот? Что в итоге первично — грех или кара? Почему модель, предусматривающая всепрощение, распространяется на идола, оборачиваясь для остальных лишь покаянием в априорном грехе? Правомерно ли вину за свою творческую несостоятельность взваливать на этого априорного грешника, занимая выжидательную позицию, нездорово уповая при этом на судный день? Почему понятие начала чаще всего связано с набором аксиом, а следовательно, апеллирует к вере, тогда как от понятия вечности веет холодом безумия… Как, впрочем, и от понятия конца…

И наконец, возможно ли, апеллируя лишь к логике, построить адекватную модель мироздания?! В результате чего неожиданно для самих себя мы можем получить всё тот же набор аксиом, лежащих в основе той или иной модели, что и будет, по сути, ответом на самый первый вопрос.

Человек на коленях…

Гружёная вагонетка и кровь на стенах…

На этот раз приступ кончился похоже так и не начавшись. Брайан на ходу лишь покачнулся, сбившись с шага, да мысли, словно вспугнутая птичья стая, заметались под сводами черепа. И мысли эти были, словно чужие, будто привнесённые извне.

В здании магистрата всё тот же пыльный клерк с постной физиономией рыбьим взглядом смотрел на Брайана, и слова всё так же — мячиком от пинг-понга — отскакивали от его блестящего лба, не вызывая на равнодушном лице ни единого отблеска мысли.

Но на этот раз в глубине глаз — Брайан это почуял шкурой — у безымянного служителя порядка затаился страх.

— Зачем вам Старая Башня? — наконец разлепил бесцветные губы клерк.

— Я пишу новую книгу, связанную с историей города («С какой стати я должен перед тобой отчитываться?!»)

— Вход в башню посторонним воспрещён!

— Кем воспрещён?

— Старшим архивариусом.

— Алоизом Любеком?

— Да.

— А вы теперь будете ждать пока покойный отменит своё предыдущее распоряжение?

— Меня не интересует кто отменит: покойный или… пока здравствующий.

— Позвоните Анне Вирт.

Клерк метнул на Брайана злобный взгляд, потом покосился на телефон, но трубку не снял.

«Так!» — Брайан нехорошо усмехнулся и стал прицеливаться к аккуратному дорогому галстуку, болтавшемуся на тощей шее чиновника, словно роскошная сбруя на водовозной кляче.

Клерк почуял неладное и невольно прижал руки к груди, став похожим на кающегося грешника.

Брайан вновь ухмыльнулся, взял со стола бланк пропуска и собственноручно его заполнил.

Клерк всё ещё пребывал в ступоре: глаза его побелели и в уголках губ появилась пена.

«Похоже, у парня начался приступ», — Брайан даже несколько удивился, настолько равнодушно он это воспринял.

Перед тем как покинуть комнату, Брайан придвинул к себе телефон и вызвал патруль СПК.

…гружёная вагонетка…

Вход в Старую Башню охранял человечек, поставленный здесь, видимо, со дня закладки фундамента этого ветхого строения. Он долго и тщательно рассматривал пропуск, потом столь же обстоятельно изучал водительские права Брайана и, наконец, приступил к сличению документов с объектом их предъявившим, который он наверняка видел столь же смутно, что и бумажки.

— Зачем вам башня? Что вы хотите здесь увидеть?

Ну что вам от меня надо?! Неужели нельзя тихо и мирно отпустить грехи этому бренному телу?! Оно так непристойно жалко и беспомощно. Но разум — этот непознанный гигант — так элементарно попадает в ловушку чисто телесных проблем. Боже, как просто и смешно.

…и кровь на стенах…

— У вас это чисто этнографический интерес? — вымученно улыбнулся Брайан.

— Башня — это памятник, охраняемый…