Потерянный рай - [42]

— Солидно, ничего не скажешь! — неподдельно восхитился Ярославцев. — А все-таки как вы вычислили, что мне известны некоторые спецназовские заморочки?

— Это не сложно сер. В вашей повседневной деятельности, особенно при общении с подчиненными, очень часто проскакивают достаточно специфические термины, которые нигде, кроме спецназа не употребляются. Проанализировав свои наблюдения, я позволил себе предположить, что в прошлом вы очень плотно контактировали с представителями этих элитных подразделений, и поэтому решил воспользоваться языком жестов во время служебного совещания, чтобы незаметно привлечь к себе ваше внимание.

— То есть: «Рыбак — рыбака, увидел издалека»?

— Так точно сер.

— А ведь вы почти, что угадали Вадим Леонидович. — Согласился с его рассуждениями Ярославцев. — Я семь лет числился воспитанником Одиннадцатой бригады специального назначения, расквартированной в семнадцатом планетарном секторе звездной системы Доротея.

— Это та, что возле самого Моря Дьявола? Знакомые места! — оживился Власов. — Пару раз мне посчастливилось действовать там, в составе диверсионно-штурмовой группы. Однако я ничего не слышал о вашей бригаде сер?

— Простите майор! — резко уклонился от продолжения разговора Ярославцев. — Но я бы не хотел обсуждать эту тему. Во всяком случаи, сейчас.

— Как вам будет угодно Константин Сергеевич. — Тут же принял его извинения Власов, ибо в войсках было не принято проявлять излишнее любопытство в отношении начальства.

— Мой капитан? — подала голос молчавшая до этого момента мулатка. — Разрешите пояснить по сути вопроса?

Костя задумчиво кивнул головой.

— Я снимаю свое обвинение в отношении майора Власова. Полчаса назад мы сгладили все наши разногласия, и кремировали останки капитана Бухарина.

— Часть останков. — Поправил девушку Вадим Леонидович.

— Я вижу, вы не только осмелились нарушить мой приказ, но еще и сговорились, причем сделали это за моей спиной. Завидная прыть! — поспешность подчиненных немного разозлила Константина, и он не замедлил отреагировать. — Наказывать я вас не стану. Идите и займитесь делом господа! У меня и без вас забот хватает.

— Мы бы с удовольствием, но осталось несколько важных вопросов, требующих общего обсуждения и вашего решения командир. — Вкрадчиво заявил майор, а мулатка, в подтверждении его слов, энергично затрясла головой.

— Да что вы говорите?! Ну, хорошо. Я готов уделить вам несколько минут. Приступайте.

— Вам как: подробно и издалека, или коротко и сразу в лоб? — заерзал от нетерпения доктор.

— Желательно поподробнее. И, пожалуйста, не сыпьте медицинскими терминами, я в них ничегошеньки не смыслю.

— Понятно, сер. — Власов сосредоточенно потер виски. — Около восьми лет назад, еще в Академии, я вплотную задался целью добиться полного восстановления у человека утраченных или поврежденных органов, используя для этого потенциальные возможности заложенные матушкой — природой в его ДНК.

— Вы занимались клонированием майор? Но ведь еще в дремучем прошлом, по-моему, в двадцать первом столетии, эта тема была предана научной анафеме.

Насколько я знаю историю, у клонов в последующих поколениях стали проявляться чудовищные генетические мутации. Ученые схватились за голову! Но было поздно.

Эти смелые эксперименты привели к Всемирной Генетической войне, которая, полыхала на протяжении двух столетий. Когда же человечеству все же удалось одолеть эту напасть, на оставшихся послевоенных руинах была сформирована Новая Федерация народов Земли, с традиционной, естественной системой восполнения людских ресурсов. А вам известно что, выслушав ваше признание, я буду обязан немедленно арестовать вас и сопроводить под усиленным конвоем до ближайшего отделения военной полиции?

— Сер! — майор поморщился, словно от зубной боли. — Вы, как и все, путаете Божий дар с яичницей. Я еще не совсем выжил из ума, чтобы заниматься тупиковым направлением в экспериментальной медицине. Основная задача, которую я ставил перед собой на первом этапе, заключалось в том, чтобы всеми средствами поддержать жизнедеятельность клеток головного и спинного мозга у тяжелораненых пациентов в момент их эвакуации с поля боя. Когда мне это удалось, я приступил ко второй фазе своих исследований и стал изучать возможность регенерации самих поврежденных органов за счет резервов заложенных в нашем организме на генном уровне. Суть моего метода заключалась в том, чтобы не только приостановить процесс отмирания клеток, но и заставить их активно само — восстанавливаться. Если объяснять на пальцах, то в идеале это должно было выглядеть следующим образом. Санитары доставляют мне тяжелораненого бойца, у которого уцелели мозговые клетки, и я заново наращиваю ему поврежденные или отсутствующие части тела.

— Невероятно док! — не скрывая скепсиса, воскликнул капитан и непроизвольно поменял позу. — Сказанное вами больше смахивает на научную фантастику, однако я ей когда-то очень увлекался. Поэтому продолжайте.

Власова покоробило его дремучее неверие, но он не стал размениваться на частности, и увлеченно продолжил:

— Скажу больше: совсем недавно мне удалось усовершенствовать процесс консервации жизненно важных органов настолько, что теперь я могу хранить их практически вечно.