Потерянный Ковчег Завета - [33]

Я покидал Оксфорд в облачный пасмурный день. Висел туман, собирался дождь. Я упаковал вещи и отправился из Ярнтона на Оксфордскую железнодорожную станцию. Перед тем как сесть в поезд до Паддингтонского вокзала, я заскочил к Наки, жившему в пяти минутах ходьбы от станции. Он написал Дауду небольшое письмо с вопросами, а еще отыскал одну-две статьи про Ковчег и сделал мне копии.

Мы стали прощаться; Наки сжал мою ладонь:

— Не поддавайся общепринятым нормам, старайся мыслить нестандартно. И кстати, если увидишь Рувима, передай ему от меня наилучшие пожелания. Только, пожалуйста, не верь всему, что он говорит. И не делай всего, о чем он просит. У него другая жизнь, он играет по совершенно другим правилам.

Я вспомнил свое благополучное британское детство и пережитые Рувимом ужасы войны и был вынужден признать правоту Наки.

Добравшись до Лондона, я прямиком отправился к своей подруге. Открыл дверь собственным ключом и вошел в квартиру. Визит оказался недолгим.

— Идиот!

Через комнату пролетела туфля. Ярко-красное изделие мастерской Сальваторе Феррагамо с острым как стилет каблуком. А швырнула ее Мария, моя латиноамериканская возлюбленная. Такое вот прощание.

Я миролюбиво поднял руки.

— Я тебе что — собачка? — осведомилась она. — Давно пора понять, что я — львица.

— Ты моя козочка, — начал я в надежде ее развеселить.

— Сам ты козел! Тебе кто важнее — я или твой Рувим? Я — или этот дурацкий Ковчег?

— Детка! — позвал я.

Мария опять подняла несказанно прекрасную руку. В меня полетела вторая туфля. Но я продолжал идти вперед. Сразу после моего приезда из Египта у нас было несколько незабываемых ночей, а вот дни проходили в распрях по поводу моего постоянного отсутствия и поисков Ковчега. Мария отстаивала свою позицию. Ей хотелось, чтоб я оставил все мечты и спустился на землю. К ней. А когда я решил вернуться в Египет, она решила, что с нее хватит. Теперь она заявила, чтоб я убирался, и твердо стояла на своем.

Я отправился через весь Лондон к себе домой, в Сент-Джонс-Вуд. Марию я воспринимаю так же, как Ковчег. Я не спрашивал себя, почему люблю ее. Просто люблю — и все. Это выше моего понимания. И почему мне так хочется найти Ковчег, я тоже не знал. Это тоже выше моего понимания.

В унынии я налил себе чего покрепче и включил автоответчик. Выслушал несколько сообщений на испанском — каждое в еще более повышенном тоне — от Марии, одно на английском с бруклинским акцентом — от моей иерусалимской приятельницы Шулы, и еще одно — можно сказать, русско-английское — от моего старинного друга по Институту изучения Востока и Африки. Он приглашал меня сегодня на ужин.

Сначала я позвонил Шуле. Она сообщила мне иерусалимские новости, а я поведал о своих.

— Выбирать между Марией и Ковчегом? — возмутилась она. — Какой еще выбор, плюнь на обоих.

Собрав на завтра вещи, я по линии «Бейкерлоу» добрался до Пиккадилли, перешел на другую линию и доехал до Рассел-сквер.

Уныло шагал я к дому своего друга Александра Пятигорского — писателя, философа и специалиста по буддизму. Он усадил меня в старое потертое кресло и стал накрывать стол: копченая семга, осетрина, соленые огурцы, черный хлеб, латвийский сыр, бутылка «Столичной» — он утверждал, что охлаждать ее не следует. С Сашей мы дружим много лет; первым моим желанием было рассказать ему о Марии.

— Красивая, сексуальная, умная и на деньгах не зациклена, — заключил он. Его необычный голос скорбно отдавался в небольшой гостиной.

— Правда?

— Необузданная, страстная… но, выражаясь философически, тебе сейчас нужно побыть без женщины. Побыть с серьезными людьми.

Пытаясь осмыслить столь суровый приговор, я поделился с Сашей другой дилеммой, которую предстояло решить. Уступить настояниям Рувима или нет? Я рассказал и о предупреждении Паттерсона, и о молчаливом ободрении Наки. Пожаловался, что совсем увяз в этой затее. Только вот нужно ли мне идти этой дорогой?

Саша налил нам водки, окунул в свою стопку палец и, бормоча буддийскую молитву, побрызгал водкой во все стороны. Потом, глядя на меня единственным здоровым глазом, произнес с обычным сильным акцентом:

— Буддисты говорят: «Если смотришь в нужном направлении, все, что тебе остается — шагать вперед». Но, — с иронией заметил мой друг, — смотреть следует именно в нужном направлении.

Он заходил взад-вперед по комнате, заложив руки за спину и время от времени бормоча. Потом остановился и посмотрел на меня.

— Вот что, друг мой. Дорогой мой. Ковчег тебе никогда не найти. В этом ты, говоря философически, даже не сомневайся. Но возможно, — только возможно! — Ковчег найдет тебя…

6 ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ ЕДИНЫ

Я вышел из терминала, и на меня стеной навалилась жара. Уже наступило завтра, и я стоял в международном аэропорту Гелиополиса, древнего египетского города, бывшего некогда средоточием культа Ра. Чтобы добраться до центра, я поспешно присоединился к очереди на такси. На плече у меня висела старая холщовая дорожная сумка.

В нескольких ярдах остановился сверкающий черный «мерседес» с тонированными стеклами. Заднее стекло опустилось, и Рувим безупречно наманикюренным пальцем поманил меня внутрь.