Потерянный город Обезьяньего бога - [33]

В половине девятого тихого субботнего утра, когда Картер уже одной ногой стоял за дверью, собираясь купить холодильник, данные съемок У1 пришли на его электронную почту. Он сказал жене, что хочет взглянуть одним глазком, загрузил данные и вывел карты на экран. Увиденное ошеломило его. «Думаю, я минут за пять понял, что передо мной нечто вроде пирамиды, – рассказывал он мне впоследствии. – Я видел площадь у реки, окруженную постройками явно искусственного происхождения. Разглядывая речную долину, я увидел и другие сооружения и неровности земли. Меня поразило, насколько легко было их обнаружить». Он отправил координаты Сартори и Шресте.

Сартори увеличил изображения и проверил их. Пребывавший в возбуждении Картер сделал ошибку, набирая координаты, но Сартори мгновенно нашел на карте эти объекты. «Мне трудно было отказаться от своего скептического отношения», – говорил он впоследствии, но полученные данные разубедили бы и самого упрямого скептика. Сартори был огорчен: «Я злился на себя: почему я сам не захотел увидеть этого, ведь изображения создал не кто-то другой, а я сам!» Он бросился было на поиски Стива Элкинса, но передумал. А так ли оно на самом деле? Может, это игра его воображения? «Я раз пять брался за ручку двери – и возвращался к компьютеру», – говорил потом Сартори.

Я шел с завтрака вместе со Стивом и кем-то еще, когда на берегу появился Сартори – он несся как сумасшедший в своих шлепанцах, махал руками и кричал: «В этой долине что-то есть!» Такая неожиданная перемена в его поведении поразила нас: трезвомыслящий скептик превратился в восторженного Кристофера Ллойда[39].

Когда мы спросили, что это может быть, он ответил: «Не могу описать. И не буду пытаться. Посмотрите сами».

Началось сумасшествие. Стив бросился было бежать, но потом вспомнил, что он кинематографист, и стал созывать съемочную группу, чтобы они зафиксировали это мгновение – синема верите[40]. Когда камеры заработали, все собрались в комнате Сартори у его ноутбука. Картинки пока существовали лишь в серой цветовой гамме и в первой итерации, но все же были вполне четкими. В долине У1, над местом слияния двух рек, мы разглядели прямоугольные объекты и длинные пирамидальные насыпи, сгруппированные в квадраты и покрывавшие сотни акров. Различимы были также виденные нами с самолета два объекта, похожие на квадратные столбы, – правда, установить, что это такое, мы не могли. Мы разглядывали изображения, и компьютер Сартори непрерывно бикал – одно за другим поступали письма от Картера и Шресты, которые разглядывали те же карты и отправляли сообщения с координатами каждого нового рассмотренного ими объекта.

Увиденное потрясло меня. Несомненно, это было очень большое скопление руин искусственных сооружений – может быть, даже город. До того я полагал, что везением будет найти хоть что-то; такого я никак не ожидал. Неужели в XXI веке можно обнаружить целый потерянный город?

Я видел блокнот Сартори на спиральной проволоке, лежавший рядом с ноутбуком. Как методичный ученый, он ежедневно заносил в блокнот сведения о проделанной работе. Напротив даты «5 мая» он написал всего три слова:

НИ ХРЕНА СЕБЕ!

«При виде этих прямоугольников и квадратов, – говорил мне позднее Стив, – я в первую очередь подумал о том, что мы оказались правы». Бененсон, который лихорадочно снимал процесс открытия на видео, никак не мог поверить, что шарик рулетки остановился на его цифре, дающей выигрыш в миллионы долларов: «Да, это происходит на моих глазах, но я плохо осознаю происходящее. Мурашки бегут по коже».

Никто не осмеливался разбудить Брюса Хейнике и сообщить ему новость. Наконец около часа дня он вышел из бунгало и с хмурым видом выслушал нас. Он не мог понять, почему мы все так взведены. Ясно же, что Белый город именно там: как можно было, на хрен, думать иначе? Он позвонил Африко Мадриду, министру внутренних дел. Африко сказал, что при первой возможности прилетит на Роатан и посмотрит, что мы нашли. Если он убедится, что все так и есть – а оснований сомневаться не имеется, – то сообщит президенту Лобо и председателю гондурасского конгресса Хуану Орландо Эрнандесу. Тем временем на Роатан прилетел Вирхилио Паредес, директор Гондурасского института антропологии и истории, чтобы взглянуть на наши находки. Позднее он вспоминал: «Стоило мне увидеть изображения, как я воскликнул: „Ничего себе!“ Мы знаем, что в Москитии полно археологических объектов, но целый город, в котором жило множество людей, – это удивительно!»

Так у нас появилась карта долины У1, но проект был реализован лишь на сорок процентов: осталось произвести съемку У2 и У3. Чак и Хуан Карлос рано утром в субботу отправились продолжать съемки У2, не зная о событиях на плантации попугайного дерева. Когда они поднялись в воздух, Хуан Карлос обнаружил, что лидар бездействует. Они вернулись на Роатан и попытались отремонтировать установку на земле, но безуспешно. Около девяти часов утра все три специалиста по лидару осмотрели прибор и сказали, что ему пришел конец.

У NCALM в Хьюстоне имелся контракт на обслуживание с фирмой в Торонто, где сконструировали и создали установку. По выходным в их офисе дежурил лишь один специалист, который консультировал нашу троицу по телефону. После поблочного тестирования выяснилось, что вышел из строя критически важный узел – панель системы определения координат и ориентации (СОКО) с приемником навигатора и другими компонентами, которые «переговаривались» с IMU, обмениваясь данными. Во всем мире было только два блока СОКО, и оба – в Канаде. Фирма обещала отправить рано утром в понедельник сотрудника, который повезет блок стоимостью 100 000 долларов из Торонто в Роатан с собой, в сумке. Следовало два раза пройти таможню: в Соединенных Штатах и в Гондурасе.