Потерянный дневник дона Хуана - [7]
Черные сапоги, плащ и маска делали меня невидимым в тени колонн. Темно-бордовый камзол и плащ с капюшоном, которые я всегда надевал по ночам, также были неразличимы в темноте. И только серебристое лезвие шпаги грозило выдать мое присутствие. Стражники направлялись в мою сторону. Я быстро отступил в пустую комнату, которую обнаружил за одной из резных дверей красного дерева. Я с трудом сдержал дыхание, когда сначала почувствовал, а потом увидел, как один из стражников просунул голову в комнату. Он находился так близко, что моих ноздрей коснулся едкий запах пота, исходивший от его накрахмаленной униформы, и я услышал его тяжелое дыхание. Дверь заскрипела. Еще мгновение, и он обнаружит меня. Я закрыл глаза и перестал дышать, мечтая обладать способностью проходить сквозь стены.
— Похоже, мне мерещатся привидения, — сказал он своему напарнику и вышел из комнаты.
Они продолжили прерванный разговор, а я с облегчением перевел дух и вновь начал дышать. Я знал, что следует набраться терпения, потому что оба солдата рано или поздно уйдут. Ни один мужчина, за исключением самого короля, не имел права находиться ночью на территории дворца, в том числе королевские стражники.
Ждать пришлось недолго, и я увидел, как те двое стражников в сопровождении третьего направляются к выходу. Луна, перед тем как спрятаться за тучу, ободряюще подмигнула мне; и я продолжил свой путь. Насколько мне было известно, теперь многочисленная стража караулит дворец снаружи и в случае малейшей опасности готова поднять тревогу.
Дверь в королевские покои, разумеется, была заперта. Я вытащил нож и снова пустил в дело свои навыки, приобретенные в юности. Я начал потихоньку отжимать засов, пока наконец не почувствовал, что он отошел и можно открыть дверь.
Осторожно, шаг за шагом, я стал подниматься по лестнице, освещенной пламенем свечей. В золотых канделябрах стояли тонкие восковые свечи, и тени, которые отбрасывал их огонь, плясали вокруг меня, населяя лестницу видениями. Я искал покои инфанты, и чутье влекло меня все дальше в глубь дворца. Завернув за угол, я почувствовал смешанный аромат апельсина и персика. То были редкие турецкие духи, запах которых я запомнил еще в зале, где проходил прием. Аромат усиливался по мере того, как я приближался к низкой двойной двери. Как и большинство дверей в Алкасаре, она была украшена лепниной и арабской вязью, оставшейся еще со времен мавров. Ведь они тоже когда-то караулили эти покои, и гарем султана требовал такой же неусыпной заботы, как и спальня дочери нашего короля. Ручками дверей служили массивные золотые кольца. Предвкушая успех, я уже совсем было собрался потянуть за одно из них.
Внезапно я почувствовал дуновение воздуха, скрипнули петли — дверь сама начала открываться. Я потерял равновесие и едва не упал, но успел отпрыгнуть и притаиться в комнате по другую сторону зала. Сквозь дверную щель я увидел, как из покоев инфанты, ковыляя, вышла слабоумная карлица — ее дуэнья. Голову карлицы покрывала белая мантилья, а на шее, будто ожерелье, болтались четки. В руке она сжимала два тонких поводка, на которых сидели маленькие обезьянки — серая и коричневая. Клок белой шерсти на голове у серой спадал ей за уши, что делало ее похожей на пожилую компаньонку.
Эти умные животные — самые лучшие из королевских стражников. Нюх у обезьян гораздо острее, чем зрение у дуэньи, и бдительные создания остановились возле двери, за которой, обмирая от страха, прятался я. Они принялись повизгивать и совать внутрь свои тоненькие лапки. Я знал, что, если дуэнья войдет в комнату, мою голову вскоре преподнесут инфанте в подарок, как голову Иоанна Крестителя. Пот струился по моей спине, и я лихорадочно шарил в кармане, пока не отыскал монету и не вложил ее в маленькую ладошку, которая просунулась в дверь. После этого обезьяна моментально успокоилась и занялась своей добычей. Каждый стражник имеет свою цену. Спустя еще мгновение обезьяны подняли крик и затеяли драку из-за монеты.
— Прекратите немедленно! Что вы там нашли? Дайте-ка сюда! Эй, маленькие уродцы! — сказала дуэнья и затем добавила, обращаясь скорее к самой себе, чем к обезьянам: — Она не хочет, чтобы мы ей помогали, ну и не надо.
Тяжело переводя дыхание и пытаясь унять дрожь в пальцах, я оставался в своем укрытии до тех пор, пока ее шаги не стихли. А потом проскользнул обратно в зал. Появление дуэньи, которое едва не стоило мне жизни, подтверждало догадку, что это та самая, нужная мне комната. Дверная ручка на ощупь была гладкой и холодной. Я остановился, чтобы еще раз быстро осмотреться и убедиться в том, что никто за мной не наблюдает. После чего решительно потянул за кольцо, надеясь, что инфанта еще не заперлась изнутри. Дверь отворилась, и я осторожно ступил внутрь.
Никто никогда не узнает
— Магдалена, я велела тебе уйти… — сказала инфанта, принимая меня за дуэнью.
Затем, увидев мое отражение в зеркале, она резко обернулась. Изумление и страх отразились на ее лице. Верхнее платье, которое она уже успела спять, висело поблизости. Из одежды на ней оставались только нижняя юбка с оборками и белый корсет, который приподнимал грудь и стягивал талию. Внезапно осознав свою наготу, она стыдливо вскинула одну руку к груди, а с помощью другой попыталась закутаться в белую купальную накидку. Я прикрывал глаза ладонью до тех пор, пока она не оделась. Расшитую золотом накидку, на которой не было пояса, девушке пришлось придерживать руками.
20 лет назад страшная трагедия вызвала необратимую реакцию разложения. Сложное вещество компании распалось на простые вещества — троих напуганных живых мальчиков и двух живых девочек, и одну мертвую, не успевшую испугаться. Спустя много лет они решают открыть дверь в прошлое, побродить по его узким коридорам и разъяснить тайну гибели третьей девочки — ведь это их общая тайна.
Она нашла в себе силы воскресить терзавшие душу чувства и излить их в этой интимной исповеди…Юная мусульманка Самия жила в атмосфере постоянного страха и полной беспомощности перед жестокостью и до брака. А в супружестве она узнала, что женское тело — это одновременно и поле битвы, и военный трофей, и способ укрощения мужской агрессии. Нет, ее дочери не повторят ее судьбу! Из этого ада два выхода: бежать или умереть…
Жанр рассказа имеет в исландской литературе многовековую историю. Развиваясь в русле современных литературных течений, исландская новелла остается в то же время глубоко самобытной.Сборник знакомит с произведениями как признанных мастеров, уже известных советскому читателю – Халлдора Лакснеоса, Оулавюра Й. Сигурдесона, Якобины Сигурдардоттир, – так и те, кто вошел в литературу за последнее девятилетие, – Вестейдна Лудвиксона, Валдис Оускардоттир и др.
Жанр рассказа имеет в исландской литературе многовековую историю. Развиваясь в русле современных литературных течений, исландская новелла остается в то же время глубоко самобытной.Сборник знакомит с произведениями как признанных мастеров, уже известных советскому читателю – Халлдора Лакснеоса, Оулавюра Й. Сигурдесона, Якобины Сигурдардоттир, – так и те, кто вошел в литературу за последнее девятилетие, – Вестейдна Лудвиксона, Валдис Оускардоттир и др.
Будущее до неузнаваемости изменило лицо Петербурга и окрестностей. Городские районы, подобно полисам греческой древности, разобщены и автономны. Глубокая вражда и высокие заборы разделяют богатых и бедных, обывателей и анархистов, жителей соседних кварталов и рабочих разных заводов. Опасным приключением становится поездка из одного края города в другой. В эту авантюру пускается главный герой романа, носитель сверхъестественных способностей.
Роман «Любовь под дождем» впервые увидел свет в 1973 году.Действие романа «Любовь под дождем» происходит в конце 60-х — начале 70-х годов, в тяжелое для Египта военное время. В тот период, несмотря на объявленное после июньской войны перемирие, в зоне Суэцкого канала то и дело происходили перестрелки между египетскими и израильскими войсками. Египет подвергался жестоким налетам вражеской авиации, его прифронтовые города, покинутые жителями, лежали в развалинах. Хотя в романе нет описания боевых действий, он весь проникнут грозовой, тревожной военной атмосферой.Роман ставит моральные и этические проблемы — верности и долга, любви и измены, — вытекающие из взаимоотношений героев, но его основная внутренняя задача — показать, как относятся различные слои египетского общества к войне, к своим обязанностям перед родиной в час тяжелых испытаний, выпавших на ее долю.
Барселона.Город, история которого прославлена великими художниками и легендарными чернокнижниками, гениальными зодчими и знаменитыми алхимиками.Любимый богемой город, где музыкант и переводчик Лукас намерен обрести покой и удачу.Однако встреча с таинственной женщиной открывает для него истинную Барселону — город глотателей огня и безумных прорицателей, людей-призраков, обитающих на средневековых крышах.Его подлинные правители — последователи древней оккультной секты — полагают, что человек, проникнувший в суть Барселоны, должен умереть.
Бенджамин Кункель — журналист, сотрудничающий с самыми известными контркультурными изданиями США, и учредитель журнала «п+1». «Лекарство от нерешительности» — его дебют в художественной литературе. Прошлое — осточертевшая престижная работа и унылые отношения с женщинами и приятелями. Будущее — СВОБОДА! Свобода, которая для бывшего преуспевающего яппи лежит в далекой дали Латинской Америки. Как сделать первый шаг к этой свободе? Принять таблетку лекарства от нерешительности? Все изменится раз и навсегда. Как изменится? Вот в чем вопрос… Бенджамин Кункель — Сэлинджер наших дней! «New Yorker» Пути к свободе для экзистенциалистов XXI века по-прежнему ведут на юг! «Магу Jane».
Шангри-Ла.Древняя буддистская легенда о существующей вне пространства и времени Обители просветленных?Или последний островок безмятежности и гармонии в раздираемом войнами, истекающем кровью мире? Шангри-Ла тщетно искали великие ученые, мистики и философы.Но однажды врата Шангри-Ла отворились, чтобы спасти четверых европейцев, похищенных из мятежного Афганистана…Так начинается один из самых загадочных романов XX века «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтона, книга, соединившая в себе черты интеллектуальной мистики с увлекательным приключенческим сюжетом!
Следствие ведет… сэр Артур Конан Дойль!«Литературный отец» Шерлока Холмса решает использовать дедуктивный метод в расследовании самого скандального дела поздневикторианской Англии — дела о таинственном убийстве скота на фермах близ Бирмингема.Его цель — доказать, что обвиняемый в этом преступлении провинциальный юрист Джордж Идалджи невиновен.Конан Дойль и его друг и ассистент Вуд отправляются в Стаффордшир.Так насколько же действенны методы Шерлока Холмса в реальности?