Потерянный дневник дона Хуана - [50]

Бой быков

Площадь успели огородить, а напротив собора специально для короля разбили просторный голубой шатер. Там же восседали мэр и другие сановники, как светские, так и церковные, в числе которых, разумеется, был и верховный инквизитор. Несколько лет назад был издан указ, который запрещал священнослужителям посещать подобные зрелища, однако никто не собирался выполнять это требование, и его пришлось отменить. К счастью для нас, инквизиторы тоже увлекаются боями быков и даже расценивают их как достойную жертву во славу Спасителя. Бесчисленные зрители столпились за изгородью, наскоро сколоченной из неотесанных бревен. Тот, кто успел, укрылся в тени галереи, остальным пришлось стоять под палящим солнцем.

После того как король занял свое место, публике представили дона Хосе, дона Эрнана и других участников предстоящего боя. Как всегда бывало перед сражением, они выпили за обедом слишком много вина, и эта невоздержанность могла дорого обойтись каждому из них. Рога быков, по традиции, специально затачивали, чтобы сделать зрелище более захватывающим. Участники были одеты в красные туники и черные шляпы с плюмажем. Шляпу дона Хосе украшало голубое страусиное перо, а шляпу дона Эрнана — красное. Каждый был вооружен шпагой и кинжалом.

Дон Эрнан повязал шею красным шарфом, показывая таким образом своей любовнице, что предстоящий подвиг он посвящает ей. Чтобы произвести впечатление на донью Анну, в какое-то мгновение мне тоже захотелось принять участие в состязании, однако этот порыв быстро улетучился. Перспектива рисковать собственной жизнью ради эфемерной славы, не слишком привлекала меня. Я предпочитал добиваться высочайшего из удовольствий, а не тешить свое тщеславие.

В знак уважения к публике тореадоры по кругу объехали арену верхом на лошадях, глаза которых были прикрыты шорами. После этого из загона выпустили две дюжины быков. Не теряя времени, тореадоры принялись вонзать в их бока стальные пики, стараясь при этом провернуть наконечник в теле животного. Я заметил, как дон Хосе подъехал к быку сбоку и, резко откинувшись в седле, умело воткнул свою пику, а потом — вторую и третью. Я закричал во все горло, стараясь поддержать его.

По черным спинам быков стекали алые струйки крови. Люди в толпе продолжали болтать между собою, и меня опечалило их явное пренебрежение к тореадорам, которые подвергали себя такой опасности. В толпе продавали лимонад и клубнику, и, чтобы придать зрелищу остроту, на арену выпустили дюжину кошек.

В толпе послышался смех, когда один из торговцев побежал от быка и спрятался в бочке, а другой прыгнул в фонтан. Он даже взобрался на статую Гермеса, будто бык мог растерзать его прямо в фонтане.

Я пристально всматривался в скопище быков, людей и лошадей на арене. В какой-то момент мне показалось, что победа достанется дону Хосе, которому удалось вонзить в быка больше лезвий, чем кому-либо другому. Однако потом мое внимание отвлек дон Эрнан, чей огромный красный шарф развевался на ветру. Его дела были совсем плохи. Большой бык, с которым он сражался, выбил его из седла. Честь тореадора требовала довести начатое до конца. Он храбро вскочил на ноги и бросился на быка с обнаженной шпагой. Меня всегда удивляло, что зрители одинаково болеют за быка и за тореадора, непременно желая увидеть, как отчаянно защищается животное перед своим неизбежным концом.

Этот бык, с мощной шеей и огромными рогами, выглядел поистине устрашающе. Острые пики покрывали его спину подобно щетине и приводили животное в ярость. Страдание придавало ему сил, в то время как силы его противника были уже на исходе. В какой-то момент мой друг попытался увернуться от быка, но не успел. Один из рогов вонзился ему в плечо, и дон Эрнан упал. Все замерли, переживая за него, но, согласно правилам, никто не мог прийти ему на помощь. С бьющимся сердцем я наблюдал, как дон Эрнан, снова поднялся на ноги и направил клинок шпаги навстречу быку. На этот раз мой бедный, тяжело раненный друг, не успел нанести ни единого удара, прежде чем бык поддел его рогами и снова бросил на землю. Я сжал кулаки и мысленно взмолился: «Матерь Божья, пожалуйста, яви свое милосердие!» Однако дон Эрнан больше не поднялся.

— Папа! — послышался вдруг тоненький голос.

В ту же минуту все увидели, как маленький мальчик, не старше восьми-девяти лет, выскочив из палатки, перепрыгнул через ограждение и побежал к дону Эрнану. Бык развернулся в его сторону. Толпа замерла от ужаса, видя, как огромное животное, тяжело стуча копытами, несется прямо на мальчика с явным намерением растерзать. Никакой закон чести не мог оправдать гибели ребенка.

Куда смотрела стража? Куда смотрели тореадоры? Все они продолжали сражаться с другими быками, и прийти на помощь мальчику было решительно некому. Не раздумывая ни секунды, я спрыгнул с балкона на крышу галереи, а оттуда на землю. Не обращая внимания на боль в ноге, я устремился вперед что было сил.

Мальчик стоял, оцепенев от страха. Бык приближался, теперь его отделяли от ребенка лишь несколько футов. Безумные глаза и смертоносные рога сулили только одно: еще мгновение — и сын отправится вслед за отцом. Буквально в последнюю секунду я отчаянно оттолкнул мальчика, и мы оба покатились по земле. На этот раз один из тореадоров успел подхватить малыша к себе в седло.