Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе - [20]

– Вы строите догадки, Холмс? Это на вас не похоже.

– Это не догадка. Не забывайте, я сидел рядом с Кингсли и прекрасно чувствовал запах, который шел у него изо рта.

– Черт меня побери! – пробормотал я.

– Элементарно, мой добрый друг, элементарно, – рассмеялся Холмс.

Во второй половине дня Холмс навестил месье Фонтэна и заверил его, что, вопреки опасениям француза, новость об убийстве, случившемся в его ресторане, не только не отпугнет публику, но скорее привлечет дополнительных клиентов.

Вернувшись домой, Холмс торжествующе объявил:

– Сегодня, Уотсон, мы ужинаем в «Золотом петушке». Нас пригласил сам Огюст Фонтэн. Он сказал, что мы можем есть и пить все, что пожелаем, и оставаться в ресторане столько, сколько заблагорассудится. Поскольку никакой другой платы за проделанную работу я не получил и вряд ли получу, предлагаю извлечь из этого приглашения все, что только можно.

– Превосходно, Холмс, превосходно! – рассмеялся я. – Как всегда, я с вами!

Загадочная смерть кеннингтонского алтарника

На моей памяти это была самая ужасная и самая долгая зима с тех пор, как я поселился на Бейкер-стрит. Она никак не хотела уходить. Хотя календарь утверждал, что на дворе уже давно наступила весна, Лондон был по-прежнему завален снегом. При всем при этом из окон нашей квартиры открывался очаровательный вид: солнце играло на покрытых снежными шапками ветвях деревьев, отчего они так и просились на рождественскую открытку.

Однако вся эта красота меня не радовала: уж слишком неспокойно было у меня на душе. Мне предстояло достаточно неприятное дело: попросить Шерлока Холмса об одной большой услуге. Я тянул с этой просьбой довольно долго, и вот теперь момент настал. Обстоятельства требовали немедленных действий. Мой друг сидел за столом, полностью зарывшись в бумаги и справочники.

– Холмс, – наконец набрался мужества я, – мне крайне неловко отрывать вас от работы, но мне нужно кое о чем вас попросить.

Судя по всему, Холмс пропустил мои слова мимо ушей. Он не двинулся с места, даже позы не переменил.

– Холмс, вы не могли бы уделить мне минуту внимания? – предпринял я еще одну попытку.

Холмс тяжело вздохнул и недовольным тоном произнес:

– Ну что еще, Уотсон? Вы же знаете, я не терплю, когда меня отвлекают от работы.

– Простите, старина, но мне крайне важно с вами переговорить.

Холмс обреченно отложил перо и, скрестив на груди руки, откинулся в кресле:

– Что ж, говорите, и покончим с этим.

– Мне прекрасно известно, что вы по уши в делах, но у меня к вам вопрос личного характера. Меня просили, нет, даже умоляли, уговорить вас помочь в одном деле. Моя племянница Анна, в которой я души не чаю, находится в отчаянном положении.

– Мне очень жаль, Уотсон, но об этом не может быть и речи. – Холмс снова взял в руки перо и принялся что-то писать.

Однако я не собирался отступать:

– Холмс, наша дружба за долгие годы не раз проходила проверку на прочность. Мы вместе немало пережили. Думаю, не будет преувеличением сказать, что и я неоднократно спасал вам жизнь, и вы множество раз спасали жизнь мне. Так вот, ради всего этого я молю вас хотя бы подумать.

– До двенадцатого числа мне надо распутать дело о наследстве Кастерса. Кроме того, на мне висит расследование ограбления ювелирного салона. Да еще вдобавок меня грозятся убить братья шантажиста Фелпса. Еще одно дело я просто не потяну.

– Да, конечно, – смиренно кивнул я и, помолчав, добавил: – Я вам никогда не говорил об этом, Холмс, но Анна мне как дочь, которой у меня никогда не было. Пусть я и знал, что вы откажетесь, я был обязан хотя бы попросить об этом одолжении. Надеюсь, вы меня понимаете.

– Конечно, Уотсон. Мне очень жаль.

– Ничего страшного, старина. Между нами, я считаю, вы все равно ничего не смогли бы сделать. Я так Анне и сказал. «Шерлок Холмс – всего лишь человек. Он не может сотворить чудо, и то, о чем ты просишь, не в его власти».

Признаться, это была уловка, причем недостойная меня, но я прекрасно знал Холмса, знал куда лучше, чем кто-либо еще. Я понимал, что попытка уязвить его самолюбие в данных обстоятельствах является единственным действенным способом заставить моего друга взяться за дело.

– Вы меня раздразнили, Уотсон, – заметил Холмс, внимательно посмотрев на меня. – Вам удалось меня заинтересовать. Итак, что за беда случилась у вашей племянницы?

Я вовремя сдержал вздох облегчения: великий сыщик заглотнул наживку.

– Нисколько не сомневаюсь, что в «Дейли телеграф» за вторник вам попалась на глаза заметка об убийстве мистера Сомса, алтарника, служившего в церкви Святого Альбана в Кеннингтоне.

– Разумеется. Ничего интересного. Инспектор Хопкинс уже арестовал злоумышленника. И что?

– Молодой человек, которому выдвинуто обвинение в убийстве, – жених моей племянницы.

– Ах вот оно что! Теперь я все понял, – кивнул Холмс. – Она хочет отыскать настоящего убийцу и, таким образом, доказать невиновность своего возлюбленного.

– Совершенно верно, Холмс.

– Слушайте, старина, в результате всех моих усилий я, скорее всего, как раз неопровержимо докажу виновность паренька. Быть может, инспектору Хопкинсу немного недостает опыта, но он активно изучает и использует мои методы, в результате чего добился значительных успехов. Если он выдвинул подобное обвинение, значит, он абсолютно уверен в том, что жених вашей племянницы – убийца.