Камилла радостно всплеснула руками.
— Ну, слава Единому!
Загромыхали ведра. Из кухни показалась коротко стриженая голова новобранца.
— Камил Санна, куда ставить-то?
Кухарка шикнула на него. Голова исчезла. Вслед за нею и Камилла.
Отец и дочь ели молча. Иногда тишину нарушал звон вилок о тарелку. Тиса взглянула на кота. Огурец тут же принял несчастный вид некормленого с месяц создания. Но этот номер с Тисой не прокатывал. «Созданию» после завтрака отойдет целая миска еды. А пока люди за столом, изволь ждать.
Кот просек настроение девушки и с обиженным видом запрыгнул на подоконник. Оттуда на форточку. И стал наблюдать за воробьями на ветках ясеня.
Скрипнула дверь столовой.
— К вам можно, капитан? — квадратного телосложения старшина Кубач Саботеевич протиснулся в дверной проем.
Отец без слов указал на свободный стул.
Тиса была довольна концу тишины. Она слушала мужчин, и в который раз удивлялась тому, как служба оживляла отца.
— Северная сторожа починки требует, — старшина тряс длинными усами.
Отец отмахнулся.
— Сейчас нет на это денег.
— А я тебе говорю, если не подлатаем сруб, весной останемся без вышки, — Кубач развел пудовые ладони. — Крыша завалится вскоре. Бревна в иных местах жук источил, труха одна.
Отец в задумчивости ущипнул щетинистый подбородок.
— Ну, хорошо. Зови зодчего, только без артели. Бревна наши молодцы сами таскать горазды.
Кубач довольно кивнул и попросил у Камиллы кваса. Получив кружку, отхлебнул и одобрительно причмокнул губами:
— Что наши из Ижеска, капитан?
— Зарай уже сбыл «изъятку». К концу недели будут, если в дороге все гладко.
— Климыч, должно быть, половину деньжат в свой карман положил, — цокнул Кубач.
Отец нахмурился.
— Это нас не касается. Пусть его Ижский начальник печется о чистоте рук своих подчиненных. Ты лучше ответь, что с мукой? Ездили с Жичем к Гришаю?
Кубач фыркнул:
— Этот рвач уже по пятьдесят копеек за мешок просит. Муха, что в прошлом году в полях объявилась, на сей раз побила треть урожая. И зерно подорожало сразу на пятак.
— Ну что поделать, — нахмурился отец. — Придется брать. Скупаться в Сеевке дороже станет.
— Эти зерноробы из года в год ноют, то их поля дождь залил, все погнило, то засуха изжарила. Благо, скоро вэйн приезжает. Будет им погоду править. Может тогда цены спадут.
— Вэйн, говоришь? — с сомнением переспросил Лазар.
Тиса приподняла брови.
— Да. Я сначала подумал — вранье, — Кубач махнул вилкой и пара зерен гречки полетели через стол. — Какой колдун согласится в нашей глуши работать? Но Лавр зарекается, что приедет. Видать, завалил он письмами Ижского наместника по горло. Добился-таки.
— Ну-ну, посмотрим, — отец пропитал льняной салфеткой усы. — Пора.
Капитан поднялся из-за стола. Следом за ним старшина. Отец снял мундир с крючка вешалки, — залоснившийся на локтях суконный цвета мокрой горчицы. Надел на себя. Застегнул его на медные пуговицы до подбородка. Подхватил кожаные ножны с саблей с нижнего крюка вешалки. Пристегнул их к портупее на левом боку.
Девушка проследила взглядом за мужчинами до двери.
Потом сложила тарелки и отнесла их на кухню. Камилла приняла у нее посуду.
— Отец вчера мне выдал деньги на хозяйственные нужды. Вот, возьми на продукты, — Тиса вытащила из кармашка юбки монеты. — Хватит столько?
— Да. Замечательно, — Камилла забрала деньги. — Вот, только. Как на счет казана, девочка? Помнишь, я говорила? Хочу вас пловом чиванским порадовать. А его в обычной кастрюле не сделаешь.
— Сколько он стоит?
— Восемьдесят копеек.
Тиса добавила еще рубль к деньгам Камиллы.
— Еще я подготовила список покупок для Цупа. Вот, возьми, — Тиса протянула Камилле маленький желтый листок, исписанный чернилами. — Снарядишь его на неделе, хорошо?
— Конечно, детка.
Из столовой послышался короткий кошачий «мяв» и треск веток за окном. Должно быть, Огурец опять за воробьем выпрыгнул.
— Ты сейчас к своему лекарю, поди? — спросила Камилла. — Отнеси ему склянку и попроси еще снадобья. Пять дней растирала стопы — куда боль делась.
Кухарка умудрялась мыть посуду и жестикулировать одновременно.
— Нет, я сейчас к подруге, — ответила капитанская дочь. — Потом к Агапу Фомичу.
— А, ну тогда я сама отдам. Это к Зое или к Ганне?
— К Зое.
— Милая девушка. Когда же ей рожать-то?
— В ноябре, — нехотя ответила Тиса.
Еще пара вопросов, и ей, наконец, удалось покинуть кухню.
Войнова вышла из корпуса на хозяйственный двор. На крыльце болтали две знакомые прачки, поставив на перила тазы с мокрым бельем.
— Я их сама видела — говорила одна.
— На что она надеется, дурочка? Думает, он на ней женится? — ахнула другая.
Обе прачки, завидев девушку, прекратили сплетничать. Со стороны солдатской столовой раздался визгливый голос Жича — войскового повара. Широкоплечий с короткой толстой шеей Жич спорил с молочником о цене и позволял себе крепкое словцо.
— Разве это сметана? Это моча, а не сметана! — наседал на Акопыча Жич. — Полтора рубля за нее дам, не больше.
Молочник своими закрученными тонкими усами напоминал таракана. Он ловко отпрыгивал от повара, как от цепного пса, и снова повторял:
— Ну, что вы, Жич Бадросович. Хорошая сметана. Такая, же как в прошлый завоз. Два рубля ей цена, не меньше.
