Потерянные мемуары Джейн Остин - [27]

Прибыв ровно в семь, мы сняли плащи в прихожей одновременно с другой парой в вечерних костюмах — гостями намного старше нас, которых мы не знали.

— Интересно, появятся ли здесь наши знакомые? — озабоченно прошептала Кассандра, пока нас вели по лестнице.

— Мы могли бы целый год прожить на стоимость ее наряда, — прошептала я в ответ, стараясь не наступить на шлейф изумительного расшитого стеклярусом вечернего платья, в которое была облачена пожилая леди, шагавшая впереди.

Кассандра сжала губы, пряча улыбку, и мы очутились в прекрасно обставленной гостиной, где нас радушно встретила миссис Дженкинс, видение в кремовых шелках и страусовых перьях.

— Леди! Я так рада, что вы сумели прийти! — воскликнула она, тихонько добавив: — На таком пожилом сборище не помешает парочка лиц помоложе.

Взяв нас под руки, она прошла к камину, где вела разговор небольшая компания. Часть собеседников стояла к нам спиной.

— Моя племянница Изабелла заболела и не смогла приехать. Какая жалость, уверена, вы бы превосходно поладили! Но позвольте представить вас племяннику и его жене. Чарльз! Мария! Подойдите и познакомьтесь с дочерьми моей дражайшей подруги!

Названная пара повернулась к нам, и я удивленно приоткрыла рот. Это были Чарльз и Мария Черчилль, те самые, которых я встретила с мистером Эшфордом в Лайме.

— Мистер Черчилль! Миссис Черчилль! — воскликнула я. — Что за неожиданное удовольствие!

— Неужели вы знакомы? — изумленно спросила миссис Дженкинс.

Мистер Черчилль выглядел озадаченным, но Мария ответила:

— Да, знакомы, — и растянула губы в несколько искусственной улыбке. — Мы беседовали в Лайме позапрошлым летом, кажется. Мисс Остин, верно?

— Ну конечно! — произнес мистер Черчилль с внезапным узнаванием. — Невероятно!

Мужчина, стоявший за ним, внезапно повернулся к нам лицом. У меня перехватило дыхание.

Это был мистер Эшфорд.

— Мисс Остин! Как чудесно вновь видеть вас! — воскликнул мистер Эшфорд, и его красивые черты озарила, по-видимому, равная смесь удовольствия и удивления.

— И вас, мистер Эшфорд.

Вот и все, что я смогла выговорить в ответ.

Много месяцев прошло с нашей встречи, и я начала гадать: если нам выпадет удача вновь свидеться, узнаю ли я его? Но вот я стою перед ним, словно мы расстались только вчера. Его темно-зеленый с желтоватым отливом вечерний костюм и белоснежный галстук составляли превосходный контраст синеве глаз и вьющимся от природы темным волосам, а улыбка была теплой и искренней.

— Ах, ах, ну разве не тесен мир! — покачала головой миссис Дженкинс.

Джентльмен повернулся к моей сестре.

— Мы не встречались. Я — Фредерик Эшфорд.

— Прошу прощения, — сказала я, заливаясь краской. — Могу я представить вам свою сестру, мисс Кассандру Остин?

— Приятно познакомиться, мисс Остин, — сказал мистер Эшфорд с поклоном, и Черчилли эхом повторили его слова.

— Уверяю вас, мне даже более, — ответила Кассандра, украдкой бросив на меня выразительный взгляд, в котором угадывалось и ее узнавание джентльмена, и понимание значимости этой встречи.

Миссис Дженкинс повернулась ко мне.

— Подумать только, — тихо сказала она, прикрываясь веером, — вы знакомы не с кем-нибудь, а с мистером Эшфордом, весьма примечательным джентльменом из прекрасной семьи, сыном баронета и одним из самых близких друзей Чарльза. Они вместе путешествовали, знаете ли, и я польщена, что он решил остановиться у меня и присоединиться к нам на этом маленьком soiree.[30]

Захлопнув веер взмахом запястья, она взяла под руку мистера Эшфорда и улыбнулась ему как можно шире.

— Я надеюсь, вы окажете мне честь сопроводить меня на ужин, мистер Эшфорд, во главе собравшихся.

— Это вы окажете мне честь, мадам, — ответил он с поклоном, однако, когда он выпрямился, его глаза встретились с моими, и я не сомневалась, что заметила в них разочарование.

— Вам придется простить меня, Джейн, — сказала миссис Дженкинс, когда, к моему ужасу и смятению, быстро увлекла нас с сестрой на другой конец комнаты, — за то, что я лишаю вас знакомого, но вы сами знаете, как все это сложно устроить.[31]

Через несколько мгновений она быстро разлучила нас, назначив другим одиноким джентльменам подходящего положения. В моем случае — толстому и потному вдовцу мистеру Луттерелу, который давно разменял седьмой десяток и которого матушка когда-то прочила мне в идеальные спутники жизни, а в случае Кассандры — лысому банкиру но фамилии Вудхоул, в толстых очках и с торчащим зубом.

Слуга зазвонил в колокольчик и объявил, что ужин подан.

Мы проследовали в столовую, где пылал огонь в камине и ждал элегантно сервированный стол с фарфоровыми корзинками консервированных фруктов в качестве украшений и меню у каждого прибора. Мистера Эшфорда, разумеется, усадили подле миссис Дженкинс во главе стола, рядом с мистером и миссис Черчилль, нас же с сестрой отослали на дальний конец, где мы ближайшие два часа развлекались весьма пустой и бессодержательной беседой со своими заботливыми, но несколько скудоумными спутниками.

Ужин оказался превосходным, именно таким, какого требуют подобные обстоятельства, с вереницей блюд и настолько обильной пищей, что ее едва ли можно было проглотить за один присест. В течение вечера я часто обращала взор на другой конец стола, словно желая убедиться, что не сплю и мистер Эшфорд вправду сидит в одной комнате со мной и любезно беседует с нашей хозяйкой и своими друзьями. Несколько раз, глядя в его направлении, я видела, что он смотрит на меня. Когда наши глаза встречались, он не отводил взгляд, а вознаграждал меня улыбкой, а позже и легким пожиманием плечами, как бы признавая собственное разочарование распределением мест.