Потерянные цветы Элис Харт - [42]

Они встречались у реки каждый раз, когда Рут могла ускользнуть из дома. Он приносил ей семена цветов, а она ему – остатки еды, порой весьма скудные, которые ей удавалось утащить.

Скоро у Рут было достаточно семян, чтобы вспахать маленький тенистый уголок сухой земли возле дома, где стояло еле живое одинокое деревце золотой акации. Почва была такой сухой, что она потратила месяц, чтобы смягчить ее водой, которую она приносила с реки. В конце концов акация зацвела – это был зимний огонь ласкового желтого цвета. При виде него Рут упала на колени. Запах долетел до самого города. Вокруг дерева роились пчелы, напиваясь его нектара. Под акацией появились круги зеленых ростков. Каждый из них Рут зарисовывала в своей маленькой тетради. Когда они зацвели, такие непохожие на наперстянку и подснежники из песен ее матери, Рут записала, что они означали для нее, создав свою адаптацию викторианского языка цветов. Странные и прекрасные полевые цветы, способные цвести даже в самых суровых условиях, очаровали Рут; в особенности цветы насыщенного алого оттенка с сердцевиной цвета темной крови. Значение, – записала Рут в тетради, – имей мужество, не сдавайся.

В тисках ужасающей засухи умирали фермы, разорялись семьи фермеров, и из земли ничего не вырастало; когда уже казалось, что город будет выжжен с карты навсегда, Рут Стоун взялась за разведение полевых цветов.

Новость быстро разлетелась. Люди пришли, чтобы самим увидеть взрыв цвета среди пыли и коровьих костей. Вскоре они вернулись, принеся с собой черенки из своих умирающих садов. Рут посадила их, и под ее опекой они буйно разрослись. Уэйд Торнтон бросил пить. Он распахнул двери Торнфилда и позволил людям войти. Они принесли мотыги, кувшины с водой и драгоценные семена. Рут сказала им, куда идти и что сажать. Они выстроили парники. Они работали от восхода до заката, лелея новые всходы. Воздух отяжелел от зеленого запаха надежды. Когда Торнфилд расцвел, люди вместе с Рут пришли, чтобы собрать цветы, сделать букеты и через ночь поехать на самые большие цветочные рынки страны; к каждому пучку была привязана написанная от руки карточка, объясняющая значение каждого цветка в толковании Рут. Все было распродано еще до обеда. Обратно в Торнфилд прибыли новые заказы на еще большее количество полевых цветов, говорящих на языке сердца Рут. Жители городка обрели надежду.

Дни шли. Зимние растения были в цвету. Строились планы о новых поездках на цветочные рынки. Уэйд Торнтон стоял в тени своего дома совершенно трезвый и смотрел на улыбающееся, светящееся лицо Рут среди местных жителей, и тогда внутри он почувствовал какую-то горечь.

Однажды ночью, вскоре после первого успешного урожая, Уэйд выпил достаточно рома, чтобы Рут поверила, что он отключился, а затем подождал, пока не услышал ее затихающие в дорожной пыли шаги. Под холодным звездным небом он последовал за ней к реке по дорожке, которую давным-давно расчистил собственными руками. Там, спрятавшись в кустах, он стал ждать. Когда из устья реки поднялся мужчина и заключил Рут в объятия, взгляд Уэйда застил гнев. Всякий раз, как сам он взбирался на Рут, ему приходилось слюнявить пальцы, чтобы только войти в нее, она же отворачивалась – глаза пустые, тело безжизненное. Но в объятиях этого мужчины Рут оживала, она вся искрилась светом и серебром. В бледном зимнем сиянии луны Рут взяла руку мужчины и прижала к своему животу. Она улыбнулась. Глаза ее заблестели. С ревом Уэйд Торнтон ринулся из кустов и ударил Джейкоба Уайлда камнем, так что тот потерял сознание. Он схватил Рут и привязал ее к дереву, чтобы она смотрела, как он голыми руками топил в реке ее любовника.

Джун содрогнулась, растирая руки во влажном воздухе теплицы. Тяжесть наследия Торнфилда навалилась на нее с такой же силой, как когда она была подростком: тогда она тоже чувствовала себя раздавленной, узнав, что случилось с ее бабушкой. Будь внимательна, Джуни, – говорила мама, когда учила ее премудростям о цветах. – Это дары Рут. Так мы выжили.

«Что бы сейчас сказала мама?» – размышляла Джун, собираясь порыхлить землю, чтобы новые саженцы смогли прорасти. Уоттл Стоун сказала бы дочери: Джуни, Торнфилд принадлежит Элис по праву рождения. И об этом она должна узнать от тебя.

* * *

– Элис, по коням! – Голос Джун взлетел по спирали лестницы.

Элис сидела на своей кровати, одетая в жесткую и чопорную школьную форму. Гарри лизнул ее коленку. Элис вздохнула. Она стащила портфель с кровати и поплелась вниз.

– Ну же, не будь такой, – фыркнула Джун, которая шла через кухню, держа в руках коробочку с ланчем для Элис. – Ты отлично проведешь время. Заведешь новых друзей.

На улице Джун открыла фермерский грузовик. Гарри запрыгнул внутрь. Элис стояла на веранде. Ее ноги не слушались. Джун протянула ей руку.

– Гарри будет с тобой, – она предложила жестом присоединиться к нему.

Элис тяжелым шагом спустилась вниз по парадной лестнице, демонстрируя свой настрой. Джун помогла ей забраться в грузовик. Гарри гавкнул. Элис глубоко вздохнула. Джун захлопнула дверь, ее браслеты звякнули.

– Поехали, – сказала она, обегая трусцой грузовик, чтобы залезть внутрь.