Потерянные цветы Элис Харт - [14]

Она обследовала потемневшую береговую линию. Во рту был едкий привкус. На коже ощущался жар, пока Элис не повернулась к морю.

Янтарь, мерцавший на далеком горизонте, взорвался огнями. Пламенные волны поднимались, разбивались и поднимались снова, похожие на несущееся стадо сияющих животных. Дышать было больно. Океан огня катился на нее по черному песку.

Жар от приближавшихся гигантских волн обжигал лицо. Она не чувствовала никаких запахов, кроме аромата роз.

* * *

Волна за волной взвивалась и вспенивалась, набирая силу в погоне за Элис. Она попыталась уползти прочь, карабкаясь по пляжу, но в мягком песке не за что было уцепиться. Загнанная в ловушку, она обернулась, беспомощно глядя, как океан огня несется на нее, закручиваясь в пламенную воронку. Давление у нее внутри нарастало, но, когда она сделала большой вдох, она не смогла исторгнуть из себя ничего, кроме беззвучного крика, обернувшегося крошечными белыми цветочками.

Ее несло потоком среди коралловых и бледно-желтых огней. То, что она приняла за море огня, вовсе не было морской водой – это был океан света, окрашенного в огненные цвета. Вокруг все рябило, беспрестанно меняясь; сверкание воды, фиолетовые брызги, оранжевые вспышки. Она просеивала цвета через растопыренные пальцы, пока ее тело растворялось.

* * *

В комнате царила темнота. Грубые простыни были натянуты слишком туго. Воздух пах так остро, что у нее чесались глаза и нос. Она хотела перевернуться на другой бок, но на это не хватило сил; полосы света превратились в толстых огненных змей, которые обернулись вокруг ее тела и раскалялись, по мере того как сжимали ее все туже. Она сильно закашлялась, моля о воздухе, а ее легкие сдавливало все сильнее. Страх лишил ее голоса.

Элис, ты слышишь меня? Я тут.

Она была за пределами себя и наблюдала, как огненные змеи поглощают ее тело.

Просто следуй за моим голосом.

* * *

Салли закончила читать последнюю страницу и захлопнула книгу, лежавшую у нее на коленях. Она откинулась на спинку кресла, стоявшего возле больничной койки Элис, почти не в силах смотреть на ее бледную кожу и синяки. Насколько иначе она сейчас выглядела, всего на два года старше той девочки, которую Салли впервые увидела в тот жаркий летний день, когда Элис показалась в библиотеке в своей ночнушке, перепачканная в грязи, беспризорная и живая, как мечта. Теперь она лежала безжизненная, ее длинные волосы разметались по подушке и свешивались по обеим сторонам кровати, она выглядела как персонаж из книжки, которую Салли держала в руках.

– Ты слышишь меня, Элис? – снова спросила она. – Элис, я тут. Просто следуй за моим голосом.

Она заглянула Элис в лицо, осмотрела ее руки, лежащие поверх больничного одеяла, надеясь заметить хоть малейшее движение. Но его не было, кроме движения грудной клетки вверх и вниз, поддерживаемого аппаратами, которые ритмично гудели и жужжали возле нее. Челюсть Элис безвольно отвисла, правая сторона лица была в синяках. Дыхательная трубка изгибала рот в сплющенную «О».

Салли смахнула слезу, пока все та же мысль крутилась у нее в голове, как змея, кусающая собственный хвост: не следовало выпускать Элис из поля зрения в тот день, когда она пришла в библиотеку одна. Или другая правда – более сокровенная, глубокая и тяжелая: нужно было посадить Элис в машину и отвезти к себе домой, где Салли могла бы приготовить ей горячую еду, искупать и защитить от Клема Харта.

Содрогнувшись от сожаления, Салли вскочила со стула. Она стала ходить туда-сюда у изножья постели Элис.

Не следовало ей слушать Джона, когда он сказал, что у Салли нет юридических прав. Не нужно было верить в историю, которую он ей поведал: что после того, как Салли позвонила в участок из библиотеки, патрульная машина выехала к Хартам. Агнес пригласила двух полицейских войти в дом. Предложила им чай и печенье. Очевидно, Клем вернулся домой, когда они были там. Элис – просто непослушный ребенок, – сказал он, – ничего страшного не произошло. Ради Джона Салли попыталась забыть об этой истории. Но встреча с Элис сильно подействовала на нее, и с этим ничего нельзя было поделать; ни о чем другом Салли больше не могла думать. Примерно через месяц после того, как Элис пришла в библиотеку, Клем как ни в чем не бывало появился на пороге с книгой о шелки и склеенной скотчем библиотечной карточкой Элис в руках, словно правда была на его стороне. Салли спряталась за стопкой книг, чтобы его обслужил кто-нибудь другой. После его ухода ее всю трясло, так что домой она вернулась совсем разбитой. Приняла ванну. Выпила полбутылки виски. И все равно ее трясло. Он всегда на нее так действовал. Он был ее мрачнейшей тайной.

Теперь, годы спустя, о Клеме Харте судачили все в городе: обаятельный молодой фермер, который держал свою прекрасную молодую жену и любопытную дочурку взаперти, как в страшной сказке. Такая трагедия, – восклицали одни. Такие молодые, – говорили другие, опуская глаза.

Пульсометр монотонно пикал. Салли перестала мерить шагами комнату. Вены на опущенных веках Элис были похожи на крошечные фиолетовые реки, бежавшие под полупрозрачной кожей. Салли обхватила себя руками. После смерти Джиллиан она встречала в библиотеке бесчисленное множество детей, но никто из них не вызывал в ней такого беспокойства, как Элис Харт. Это не было совпадением, конечно. Так происходило потому, что она была дочерью Клема Харта. С той ночи, когда Джон появился на пороге и сообщил Салли о пожаре, она каждый день приходила в больницу и читала Элис, в то время как полиция и органы опеки толпились снаружи, решая судьбу девочки. Салли следила за тем, чтобы ее голос звучал мягко, четко и громко, в надежде, что, где бы внутри себя ни блуждала Элис, она услышала ее.