Потерянная рота - [23]

«Почему он начал рассказ с гибели своей дочери?» — подумал Калинин, и собрался было задать этот вопрос вслух, как увидел — куда смотрит Зайнулов. К роте бежали два разведчика в маскхалатах, ранее посланные вперед старшиной. Алексей не сразу заметил их, потому что белые маскировочные халаты сливались с окружающими сугробами.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! — раздалось из-за спины.

Алексей повернул голову и увидел возле себя догнавшего его Ермолаева.

— Товарищ лейтенант, мне нужно вам что-то сказать!

— Ваня, погоди! — Зайнулов взял сибиряка за руку. Тот послушно замолчал. Разведчики приблизились к ним вплотную.

— Рота, стой! Десятиминутный отдых, — скомандовал старшина и подошел к командирам.

Один из разведчиков, матерый солдат, приложил руку к виску, обращаясь к Зайнулову:

— Товарищ политрук, разрешите доложить…

Зайнулов резко оборвал его. Алексей не видел ещё политрука таким рассерженным.

— Ты что, ротного перед собой не видишь?! — гневно спросил он. Разведчик потупился. — Доложи лейтенанту!

— Есть! Товарищ лейтенант, разрешите обратиться!

— Слушаю, — сказал Калинин.

— Там впереди… — Было очевидно, что разведчику трудно описать словами увиденное. — Там следы от фашистов. Не знаю, как это объяснить… Фашисты словно сошли с ума. Вам лучше посмотреть на это своими глазами.

Калинин перевел взгляд на Зайнулова, не зная, как поступить в данной ситуации. Старенький политрук соображал лишь мгновение:

— Семен, остаешься за старшего. Мы с Алексеем Витальевичем пойдем на то место, о котором говорят разведчики.

Глава 6

В это время года закат солнца обычно бывает около шести часов вечера. В лесу стемнело около пяти. Солдаты расположились прямо на дороге, прямо здесь они развели костры. По мере того, как разгорались поленья, сумрак начал рассеиваться, свет от костров освещал лица солдат. Семен Владимирович подумал, что сегодня продолжать движение бессмысленно. Нужно оставаться здесь на ночь.

Старшина прошел мимо костра, возле которого среди других бойцов расположился Фрол Смерклый.

Тем временем, Смерклый достал свою коробочку с сухим пайком немецкого танкиста, раскрыл её и долго выбирал, что можно попробовать на этом привале. Вскрыть законсервированную рыбу или сосиски? Привал слишком короток, чтобы можно было вдоволь насладиться трофейными яствами.

Солдаты вокруг костра пихали друг друга локтями, показывая на Фрола пальцами. Иногда, кто-то из бойцов бросал колкую фразу в его адрес, но Смерклый не обращал на них внимания. Никто уже не мог обидеть его, назвав жадным или единоличником, кроме…

— А вот и наш шибко умный крестьянин из деревни Жадюгово!

… кроме Приходько.

Фрол специально следил за Николаем, когда старшина объявил привал. Когда Приходько расположился возле костра и начал рассказывать солдатам очередную байку, Смерклый устроился от него как можно дальше, рядом с тонкой березкой, неизвестным образом пробившейся в этом лесу.

И все-таки, Приходько добрался до него! Фрол решил прибегнуть к простейшей тактике — не обращать внимания на выпады Николая. Но сделать это было трудно.

— Сколько у тебя продуктов в этой коробочке! — воскликнул Приходько, усаживаясь рядом, почти плечом к плечу. В руках у него были махорка и кусок газетной бумаги. — Не может один человек съесть столько!

— Я съем, — пробурчал Смерклый, делая вид, что перебирает продукты в коробочке, а на самом деле растягивая время. Он все ещё надеялся, что Приходько уйдет.

Николай некоторое время пристально смотрел на крестьянина. Пальцы его автоматически сворачивали самокрутку.

— Знаешь, что! — наконец, сказал он, прищелкнув языком и вздохнув. — Я думаю, тебе орден дадут!

— Это за что? — подозрительно спросил Фрол.

— И в газете о тебе пропечатают, — продолжал Николай.

— За что это?

— А напечатают примерно следующее: «Рядовой Фрол Смерклый в смертельной схватке беспощадно расправился с ненавистными продуктами немецко-фашистских захватчиков. Стоя насмерть, когда силы были неравны, Смерклый с ненавистью, достойной подражания, подмял рыбные консервы с нацистским орлом на банке, баварские сосиски с отвратительным ароматным запахом, уничтожил в один присест бутылку гнусного шнапса в красивой бутылочке и»…что ещё у тебя там есть?

Слушая это выступление, красноармейцы вокруг костра дружно смеялись так, что от этого звука, казалось, раскачивались деревья.

— «Мужественный солдат, — не унимался Приходько, — с острой болью в животе, рвотой и поносом был доставлен в госпиталь. Героя ждет промывание желудка и глубокая-глубокая клизма.»

Солдаты надрывались от хохота. Кто-то даже упал. Фрол не знал, куда деться от стыда.

— Блудни вы! — сказал он с обидой, снова начиная сильно окать. — Вам бы только поржать, как лошадям! Но я знаю, почему вы так надо мной глумитесь!

— Интересно, почему? — спросил Николай. — Дозволь нашей серости ваши благородные мысли прослушать.

— Завидно вам до смерти! — изрек Смерклый. — Зависть свою вы за смехом прячете.

— Ни в жизнь не стану жмоту завидовать! — внезапно посерьезнев, произнес Приходько. — Пусть у тебя целый грузовик немецких продуктов будет — ни за что не позавидую!

— Был бы у тебя грузовик с продуктами — посмотрел бы я на тебя! сказал Смерклый.