Потерянная - [9]

Я завистливо посмотрела на неприметную кучу – малышка нашла укрытие, а у меня в распоряжении лишь голые стены, земляной пол и смертоносная решетка.

Стянутые за спиной руки онемели настолько, что совсем перестала их ощущать. Безысходность накатила тяжелой волной и парализовала. Даже встать сил нет.

Я уронила голову и замерла в ожидании неизбежного.

Грохот раздался у самой двери, за ним последовал лязг металла и сдавленный крик. Я невольно повернулась, ожидая увидеть виновников заварухи. Напасть на фермеров могут только совсем отъявленные разбойники.

Воображение успело нарисовать суровых косматых людей, в звериных шкурах, с гигантскими топорами в руках, которыми они рассекают людей. За сражением, сидя на черной лошади, наблюдает предводитель – угрюмый, с клыками размером с ладонь. Борода свисает до самого живота, а из-под широких бровей блестят злые глаза…

На порожек ступила нога в высоком сапоге с витиеватыми узорами. Стройная фигура, не касаясь ступеней, пронеслась над лестницей и приземлилась на одно колено.

Внутри меня все взорвалось, сердце бешено заколотилось. Точно выскочит из груди, если так и останусь сидеть. Дыхание, как у птички, даже связанные руки задрожали.

– Эльф… – прошептала я. – Эльф во плоти… Какой белый.

Он выпрямился и быстро огляделся.

От высокой фигуры веет уверенностью и величием, грудь и плечи покрыты ослепительным металлом. Сверкающие мечи зажаты в ладонях, с лезвий срываются багровые капли и впитываются в пол. На лбу узкое кольцо с синим камнем. Длинные волосы настолько белые, еще чуть-чуть, и засветятся в полутьме подвала. Из этой копны торчат остроконечные уши, кончики нервно подергиваются.

У меня язык прилип к нёбу. Хотела крикнуть, но голос пропал, в глотке сжался тугой комок. Покосилась на решетку – ализариновые потоки от нее превратились в настоящие реки, ползут по темнице, словно змеи, накрывают слабостью и дурнотой.

Нос защекотало терпким запахом вперемешку с железным дымом. Воин расширил глаза, взгляд слепо блуждает по комнате, периодически останавливаясь на крупных предметах. Даже чуть остановился на куче с мешками, где, не помня себя от ужаса, трясется девочка. Чую, как запах страха поднимается из узких щелей между мешками.

Его взгляд переполз на железную решетку, глаза сощурились. Я поняла – он и правда не видит.

Внутри все сжалось, я снова попыталась крикнуть, но получилось лишь проплямкать губами. Оцепенение усилилось, тело потяжелело, меня против воли стало прижимать к полу, захотелось уткнуться лицом в сырую глину и забыться.

Воин отвернулся, согнул колени, готовясь к мощному прыжку, и бросил контрольный взгляд на мою камеру. Брови взлетели на лоб. Синие, как глубокое море глаза, изумленно расширились. Он развернулся на месте и всплеснул руками, едва не задев мечами кувшины на полке.

– Святые эльфы… Кто вы, миледи? – затараторил он, подскочив к решетке. – Как здесь оказались?

Белокожий с открытым ртом разглядывает меня. Хотела спросить, не издевается ли он насчет миледи, но голоса все еще нет.

С великим трудом я поднялась с колен, чтобы не выглядеть совсем уж жалкой. Преодолевая головокружение, выпрямилась во весь рост.

Перед оторопевшим эльфом открылась моя грязная, поцарапанная фигура. Ноги до самых колен покрыты подвальной пылью, на животе след от помидора – один из снарядов все-таки достиг цели. Волосы превратились в сплошную паклю и свесились грязной сосулькой до пояса. Не так я представляла знакомство с представителями своего народа.

Эльф проморгался, приходя в себя, и сказал с жаром:

– Как этим обезьянам удалось поймать эльфийку? Я немедленно вызволю вас из позорного плена, миледи.

Я похлопала ресницами и перевела взгляд на прутья. Ализариновые потоки слились в сплошное полотно и колышутся в воздухе, как утренний туман.

Одурманенный ум соображает медленно, но я все-таки успела заметить, что он словно не обращает внимания на железо. Будто его вообще тут нет.

Он окинул озабоченным взглядом решетку и пробормотал что-то неразборчиво. Я понимающе закивала – края прутьев закреплены в стене. Даже если нет – руками расшатать не получится.

Белокожий сдвинул брови и потер подбородок. Несколько секунд разглядывал камеру, затем раздраженно фыркнул. Словно не привык проигрывать.

Он успокаивающе вскинул ладони и попятился.

– Можете не беспокоиться. Я все устрою, – сказал он и, метнувшись к лестнице, скрылся в проходе.

Я не сомневалась, что белокожий вернется, уж очень обнадеживающе смотрел. На сырой глине остались едва заметные следы его сапог. Такие слабые, что даже мой зоркий глаз с трудом видит. Застыв в мучительном ожидании, я уставилась в проход.

С улицы доносятся звуки затихающего сражения, сквозняк приносит запах свежей крови и непонятных животных.

Секунды поползли медленно, словно толстые улитки, растягиваясь в такие же бесконечные минуты. Я стала считать удары сердца, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей. Но они все равно лезут в одурманенную голову, перед глазами появляются какие-то образы, чужие лица, незнакомые места.

Я потрясла головой, уши приподнялись и зашевелились. В куче мешков раздался едва различимый шорох, из маленькой щели показалась золотистая головка с перепуганными глазами. Девочка с перекошенным от ужаса лицом уставилась на меня. Я успела понять, что общаться с человеческими детьми не очень умею. Чтобы не напугать в очередной раз, решила молчать.