Потерянная невинность - [19]

Надин и Марджи часто ссорились и, случалось, по нескольку дней не разговаривали. После отъезда Митча они не общались несколько недель. И все же всякий раз дело оканчивалось примирением, и они снова усаживались за один карточный стол. Надин была умной женщиной и обладала язвительным чувством юмора, поэтому мать Эбби предпочитала иметь ее в числе друзей. Впрочем, Налип умела быть доброй, особенно если это позволяло ей предстать перед окружающими в наиболее выгодном свете. Вот только доброта никогда не была ее естественной реакцией, ее жизненной позицией, как, например, у Марджи или Верны, матери Рекса.

— Рекс? — окликнула шерифа Эбби.

У нее все еще кружилась голова, но холод быстро приводил ее в чувство. Они ехали по кладбищу, осматривая заснеженные могилы. Захоронения в этой, ближней к дороге, части кладбища датировались девятнадцатым веком. Надгробные плиты здесь были тонкими и отполированными временем. Но дальше, на противоположной стороне холма, старинные элегантные памятники сменялись простыми современными надгробиями.

— Она может умереть, так и не увидев больше Митча, — добавила она.

— Мы все умрем, так и не увидев больше Митча, — пробормотал Рекс.

«Может, теперь она его и не узнала бы», — хотела сказать Эбби, как вдруг заметила на снегу яркое пятно.

— Смотри, Рекс! — указала она.

Скрипя шинами по снегу, он остановил внедорожник. Они поспешно выбрались наружу и, поддерживая друг друга, начали пробираться по занесенному глубоким снегом кладбищу к яркому розовому пятну между рядами покосившихся надгробий. Подойдя поближе, они увидели, что Надин Ньюкист лежит на левом боку и ее уже припорошило снегом. Еще несколько минут, и они вообще не смогли бы ее найти.

Несмотря на то что Эбби этого ожидала, зрелище все равно повергло ее в шок.

Здесь было так холодно и одиноко.

Она ощутила запах дыма, донесшийся сюда из чьей-то трубы, и на ее языке осталась его горечь. Контраст между уютом очага и ледяным холодом кладбища поразил ее своей невыразимой жестокостью.

Рекс опустился на колени, коснулся плеча Надин и осторожно перевернул ее на спину. Ее открытые глаза безжизненно смотрели на окружающий серо-белый мир. Порядка ради, а вовсе не потому, что надеялся на то, что она еще жива, он приложил ухо к ее груди, положил пальцы на ее шею и запястье, проверяя пульс. Под розовым халатом на ней была лишь тонкая ночная сорочка. Рекс покачал головой.

— Господи, да как она вообще сюда дошла? Она, наверное, уже была едва живая от холода.

Эбби стояла, засунув руки глубоко в карманы куртки, и смотрела на длинные, костлявые босые ноги старой женщины. Каштановые волосы, красить которые Надин всегда ездила в Канзас-Сити, не доверяя свою прическу местным парикмахерам, успели отрасти, обнажив седые корни.

— Ты ведь знаешь, что скажут люди? — дрожащим голосом спросила Эбби.

Рекс изумленно вскинул голову и посмотрел на ее хорошенькое личико с распухшей и покрытой запекшейся кровью левой щекой.

— Нет. А что они скажут?

Эбби указала в сторону, на памятник, надпись на котором сейчас была скрыта под снегом.

— Они скажут, что Надин пыталась добраться вон до той могилы. Что если бы она преодолела эти несколько футов, то была бы спасена.

Рекс обернулся и уставился на занесенную снегом могилу, на которую указывала Эбби.

Он хорошо знал эту могилу. Именно для нее и предназначались его цветы.

В этой могиле лежала девушка, которую семнадцать лет назад он вместе с отцом и братом обнаружил на заснеженном ранчо. Тогда ее убийство привело в ужас всех жителей Смолл-Плейнс, как и тот факт, что ее не удалось опознать. Они совместно оплатили расходы на погребение и, принарядившись, пришли на ее похороны. Именно те события и положили начало легенде. Многие утверждали, что неопознанная убитая девушка исцеляет больных и помогает тем, кто отчаялся. По их мнению, она делает это в благодарность за заботу о себе.

— Да ну? — воскликнул Рекс и тут же пожалел о том, что это прозвучало слишком жестко. — Что ж, люди часто несут всякую чушь.

— Рекс!

Он нахмурился.

— Ты ведь сама не веришь в это?

— Я не знаю…

— О боже! — возмутился он. — Забудь об этом. Идем отсюда. Я отнесу Надин в машину, и мы отвезем ее домой.

— Хороню. — Эбби помолчала. — Рекс, Надин была бы в ужасе. Это все так… неблагородно.

— А у нас есть выбор?

— Пожалуй, нет.

Рекс снова обернулся к могиле, о которой они говорили.

— Что? — насторожилась Эбби.

— Ты помнишь, какой сегодня день?

— Понедельник.

— Нет, я имею в виду, какое число. Двадцать третье января. — Он смотрел на Эбби, как будто чего-то ожидая от нее, и, не дождавшись, пояснил: — Как и тогда, когда мы ее нашли.

Эбби нахмурилась, но потом поняла, о чем он говорит.

— Правда? О господи, Рекс! Я вечно забываю, что это ты ее нашел.

— Не только я. Там был мои папа и… Мой папа тоже там был.

Теперь Эбби тоже не сводила глаз с заснеженного памятника на могиле неизвестной девушки.

— Я совершенно выпустила это из виду, Рекс. Я понимаю, что это звучит ужасно, но тогда меня занимали совершенно другие события. Когда тебе шестнадцать, ты ощущаешь себя пупом земли и центром вселенной. Даже если бы на Смолл-Плейнс упал метеорит, я бы этого не заметила. — Она смотрела на него, сдвинув брови, словно пыталась решить какую-то загадку. — Кроме того, мы с тобой тогда почти не общались.