Потерянная любовь - [54]

— Это же элементарно, парень! Где искать лекарство, как не в городе, с которого все и началось?

— В Вестмайере?

Джейкоб кивает.

— У нас есть связи с людьми по ту сторону бетонных стен, которые являются нашими информаторами. Как правило, это те, у кого тут родные и близкие. Один из главных информаторов — брат Далины, той, что сбежала. Я не сказал ему еще об этом, иначе он перестанет работать на нас. Пишу письма от ее лица ему, пускай думает, что с его сестренкой все хорошо. Проверить-то все равно никак не сможет. У нас вроде как негласный договор передавать важные новости из-за стен города.

— И как же это реализовано? Передача сообщений? Голубями отправляете?

— Пару раз в неделю с южных ворот уходит грузовик, вывозящий трупы из города. А работник, что складывает трупы в кузов — наш информатор, брат Далины. Он вкладывает записки в руки мертвецам, а потом мы уже находим их на свалке. В какой-то момент был небольшой сбой, то ли грузовик пропал, то ли его украли, я так и не понял, но теперь все снова наладилось.

Свалка. Трупы. Помним. И я даже знаю, кто украл тот самый грузовик.

Джейкоб встает и упирается руками в стол.

— Правда с восстанием есть одна проблемка.

— Какая? — спрашиваю, уже предполагая, какой будет ответ.

— У нас нет оружия. Точнее, оружие есть. Оно осталось еще с того великого дня кровавого побоища около центрального входа в муравейник. Даже немного транспорта есть, как ты уже наверняка заметил. А вот патронов осталось разве что самому застрелиться. Не подскажешь, где взял боеприпасы?

Долгое время молчу, собираясь с мыслями.

Хочу ли я участвовать в восстании? Если это позволит раздобыть лекарство, да. Хочу ли я убивать невинных людей? Нет. Готов ли я лично заразить всех жителей по ту сторону бетонных стен Вестмайера? Нет.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Что мы придем и заразим всех бедных жителей, верно?

Киваю. Джейкоб крайне проницательный парень.

— Тогда позволь сказать тебе, что информатор доложил о том, что Портер Джонс выступил перед всем городом с известием о целом грузовике лекарства. Якобы его в город завезли. Вот только я больше чем уверен, что его и разработали в городе, только Джонс не имеет права говорить об этом простым смертным.

— Где гарантия, что на этот раз лекарство поможет.

— Гарантии нет, но что нам остается делать? Сидеть тут, сложив руки, и ждать у моря погоды, я не хочу. Лучше попытать счастья там, за бетонными стенами.

— К чему ты клонишь?

— Нас в поселении не больше сотни. По ампуле на каждого — не так уж и много. А потом они пускай сами думают, как лечить своих собственных жителей.

Он обижен на них — на ученых, бросивших больных здесь, в карантинной зоне. Обижен на судьбу, что не посчастливилось оказаться в тот роковой день на службе. Обижен на весь мир, которого уже по сути-то и нет. Не осталось ничего и никого.

— Я понимаю, это непростое решение. Мы все равно пойдем на город, с твоей помощью или нет. Только если у нас будут боеприпасы, мы сможем сделать это с наименьшими потерями.

— Просто зайдете с табличкой «Мы зараженные! Отойдите от нас и дайте лекарство»? Да вас расстреляют еще на подходах.

— Нет, если мы зайдем с южных ворот. Их почти не охраняют. Зачем сторожить дорогу, ведущую к трупам? Правильно, не за чем. Если у нас будет оружие с патронами, мы сможем прочистить себе дорогу к лекарству.

— Идя по чужим головам, — холодно замечаю, как Джанин кивает моим словами. — Вы собираетесь угробить несколько сотен жизней ради своих.

Джейкоб наклоняется ближе и дышит мне в лицо.

— Парень, я сделаю это. Задам тебе один вопрос. Тебе есть, к кому возвращаться?

Он не просто проницательный. Он читает людей, как открытую книгу.

— Да.

— Ты готов ради этого человека раздобыть для себя лекарство?

— Да.

— Сможешь ли ты убить другого, если у вас окажется одна ампула на двоих?

Молчу. Не знаю. Ребекка готова была убить Портера Джонса, чтобы спасти меня. Готов ли я убить кого-то, чтобы спасти себя для нее?

Не могу найти ответа. Совесть внутри говорит, что я не смогу стать палачом для других людей. А какой-то другой голос, дикий, бешеный, шепчет, что смогу.

Что лично буду голыми руками рвать всех, кто встанет на моем пути к лекарству. Чем больше думаю, тем больше склоняюсь ко второму варианту.

Мне даже нравится это новое чувство, новая черта характера. Это А-2, уверен. Она породила внутри животный инстинкт выжить.

— Печешься о других людях? А они пеклись о тебе? Если бы у них была возможность пристрелить тебя ради лекарства, то они, не задумываясь, сделали бы это, поверь. Решайся, парень. Все или ничего.

В день моей казни народ яростно кричал «Убить», даже не думая о других вариантах. Стоит ли жалеть и оберегать тех животных, что спрятались за стенами? Смотрю на Джанин. По ее глазам понимаю, что она свой выбор уже давно сделала. Ей плевать на остальных, она хочет выжить.

А я хочу вернуться к Ребекке.

— Ладно, — надеюсь, я не совершаю самую большую ошибку в своей жизни. — Я знаю, где достать патроны, — отвечаю Джейкобу и себе самому.

Эпилог

Алекс

Джейкоб распорядился выделить нам два спальных места в центральном медицинском корпусе, который уже давно не используется по назначению.