Потерянная фотография - [10]
Вашек поворачивается и, опустив голову, направляется к остановке трамвая. Все смотрят ему вслед.
Девочки суют букет цветов в руки растерянного Гонзика. Гонзик с букетом в руках срывается с места и бежит за другом.
— Вашек, погоди!
Тот останавливается.
— Ну?
— Я понимаю. Ты ей нарочно уступил? Да?
Вашек презрительно усмехается и идет дальше. Грустный Гонзик остается стоять один.
Предместье Праги. Вечер. Небольшой, уже знакомый нам домик. Соседки окружили мать Вашека.
— Все, что ни делается, все к лучшему! — успокаивают соседки маму Вашека. — Мало ли что могло бы с ним случиться на этом Черном море!
— Кто бы мог подумать, чтобы в этом соревновании победила девочка! — вздыхает одна из соседок. — Впрочем, я сразу заметила: в ее лице было что-то мальчишеское!
В садик вбегает взъерошенный Гонзик.
— Здравствуйте, пани Калабисова! Вашек дома?
— Он пошел прогуляться… Кажется, на Карлов мост, отвечает мама Вашека.
— На Влтаву? На Карлов мост? — Гонзик меняется в лице. — Не волнуйтесь, пани Калабисова. Не волнуйтесь! Я его догоню… Я его верну…
Гонзик исчезает. Мать Вашека и соседки недоуменно переглядываются.
…Набережная. Во весь дух, толкая прохожих и шепча себе под нос торопливые извинения, которые слышит только он сам, спешит Гонзик. По пути он рассуждает сам с собой:
— Нет, он все-таки не такой дурак, чтобы пойти топиться!.. Ну, подумаешь, проиграл… Из-за этого не стоит бросаться в реку…
Гонзик бежит уже по Карлову мосту, в тревоге присматриваясь к одиноким прохожим. И вдруг он видит: облокотившись на перила, стоят рядом мальчик и девочка. Гонзик замедляет шаги и, не замеченный ребятами, останавливается в тени, возле одной из статуй Карлова моста.
Вашек и Алена стоят рядом. Они молча смотрят вниз, через перила, на темную, отражающую прибрежные огни Влтаву.
Вашек и Алена стоят рядом. Они молча смотрят вниз, через перила, на темную, отражающую прибрежные огни Влтаву.
— Река — это все-таки не море… — говорит Вашек, нарушая молчание, и, плюнув через перила, с интересом следит за падающим вниз плевком.
— Не знаю… Наверное… Это все, что ты мне хотел сказать? — иронически спрашивает Алена. — Ты поклялся по телефону, что у тебя ко мне есть какое-то важное дело! Так что же все-таки ты мне хотел сказать?
— Одну вещь я тебе уже сказал, — отвечает Вашек. — Что я тебе проиграл не нарочно. Ты себе даже не можешь представить, как я хотел выиграть!
— Почему же ты не выиграл? — настороженно интересуется Алена.
— Я задумался, — бесхитростно объясняет Вашек. — Я почему-то вспомнил, как мы с тобой познакомились… Сосиски… Платье… Сам не знаю, почему мне это как-то сразу пришло в голову… А ты в это время уже ответила…
— Нашел что вспоминать! — с показным равнодушием отвечает Алена. — Я и то уже забыла… Так что же ты мне хотел сказать? Зачем ты меня вызвал на это… свидание?..
Вашек выпрямляется и смело глядит в глаза Алене. Некоторое время молчит, как бы испытывая ее. Затем, собравшись с мыслями, твердо и решительно говорит:
— Ты едешь в Советский Союз! Ты будешь в Одессе! Ты можешь выполнить одно пионерское поручение?
— Какое поручение? — недоумевающе спрашивает Алена.
— Я хотел это сделать сам, — говорит Вашек. — Я хотел найти советского солдата и лично передать ему эту карточку…
Вашек лезет за пазуху и достает знакомую нам фотографию. Протягивает ее все еще ничего не понимающей Алене. Та осторожно берет из рук Вашека фотографию, при свете фонаря смотрит на нее.
Ни Алена, ни Вашек не догадываются, что в нескольких шагах от них затаив дыхание наблюдает за ними Гонзик. Маленький разведчик не слышит их разговора, но он видит, как Вашек достает что-то из-за пазухи и протягивает Алене. Гонзик догадывается, что это заветная фотография. Гонзик видит, что Алена долго смотрит на карточку и затем прячет ее в сумочку. Потом Вашек и Алена отходят от перил и идут по мосту рядом. Вашек, очевидно, рассказывает Алене всю историю с советским танкистом.
Дети удаляются. За ними на некотором расстоянии следует, как тень, маленький Гонзик…
Перрон пражского вокзала.
Сколько путешественников, столько разных характеров, желаний, вкусов, планов и настроений.
В Советский Союз едут люди разных возрастов и разных профессий: рабочие и врачи, инженеры и журналисты, агрономы и крестьяне… И каждый говорит о своем.
Молодой человек в синем берете, с пишущей машинкой в руках, сообщает своему собеседнику:
— Я журналист! И мне надо будет писать не меньше трехсот строк в день! Надо написать серию очерков. Так что моря я почти не увижу…
— А меня интересуют чайные плантации возле Батуми! — доверительно отвечает ему собеседник, полный человек, в котором легко угадывается сельский житель. — Всю жизнь я пью пиво, но в данном случае меня интересует чай!..
Если бы руководитель группы чехословацких туристов пан Туричек не был уже давно седым, он бы, наверное, мог поседеть сейчас. Туристы буквально осаждают его со всех сторон. Вот он стоит на перроне, окруженный тремя путешественницами. У него отсутствующий взгляд, он не слышит задаваемых ему вопросов, он думает о своем: кто-то из туристов опаздывает!
— Содруг Туричек! — обращается к нему одна из туристок. — С парохода можно будет посылать письма и телеграммы?
