Потерянная душа - [17]

— Это Тайлер, — выдохнула она, когда я подняла ее и свободную руку, сжав в кулак, прижала к сжатым губам, физически сдерживают крик. — Новый парень. Ему так больно, но я не могу принять так много…

Я не понимала, что она имеет в виду, но не могла спросить. Я могу только тянуть ее вперед, двигаясь как можно дальше как для ее выгоды, так и для моей. Все, что было не так с ней, каким-то образом было связаны с Тайлером, поэтому, безусловно, расстояние было полезно как ей, так и мне.

В конце коридора мы ввалились в мою комнату, в то время как крик стал громче. Лидия захлопнула дверь ногой. Мои глаза слезились. Глубокие причитания начались глубоко в моем горле, и я не могла их остановить. Все, что я могла сделать, это держать рот закрытым и надеяться на лучшее.

Лидия упала на мою кровать и протянула руки ко мне, сейчас ее лицо было бледным и влажным от пота, несмотря на кондиционер.

— Скорее, — сказала она, но как только я сделала шаг вперед, страшная серость ворвались в комнату из ниоткуда. Отовсюду. Это произошло внезапно, она смывала все цвета, сгущаясь с каждой секундой, высокий визг просочился из моего горла.

Я вскарабкалась на кровать рядом с ней, и воспользовалась своей рубашкой, чтобы вытереть слезы с лица. Это было настоящим! Туман был настоящим! Но осознание этого принесло с собой истинный ужас. Если это не галлюцинация, то что, черт возьми, происходит?

— Дай мне свои руки. — Лидия ахнула и согнулась от боли. Когда она подняла взгляд, я свободной рукой схватила ее за руку, а другой закрывала свой рот. — Обычно я стараюсь заблокировать их, — шептала она, отбрасывая липкие каштановые волосы с лица. — Но у меня нет сил для этого прямо сейчас. Это место пропитано болью…

Заблокировать что? Что, черт возьми, происходит? Неопределенность разрасталась в животе достаточно быстро, чтобы конкурировать с темным страхом моего неконтролируемого причитания. Что она говорит? Неудивительно, что она не говорила.

Лидия закрыла глаза, борясь с волной боли, затем она открыла глаза, и ее голос стал таким мягким, что мне пришлось напрягаться, чтобы услышать его.

— Я могу позволить боли струиться естественно — что проще всего для нас обоих. Или я могу взять ее у тебя. Такой способ быстрее, но иногда я забираю слишком много. Больше, чем просто боль. — Она снова вздрогнула, и ее взгляд переместился к чему-то за моим плечом, как если бы она могла видеть через стены, отделяющие нас от Тайлера. — И я не могу вернуть ее обратно. Но в любом случае, это легче, если я прикасаюсь к тебе.

Она молча ждала, но я могла только пожать плечами и отрицательно покачать головой, чтобы продемонстрировать замешательство, мои губы были все еще вплотную запечатаны, чтобы сдержать крик рвущийся изнутри.

— Закрой глаза и позволь боли течь, — сказала она, и я повиновалась, потому что я не знала что делать.

Вдруг моя рука почувствовала и жар, и холод, как будто у меня была лихорадка и озноб в то же время. Пальцы Лидии дрожали в моих, и я открыл глаза, чтобы увидеть, что она содрогается всем телом. Я попыталась вытянуть мою руку, но она ударила ее другой ладонью, держа меня крепко, даже когда ее зубы начали стучать.

— Д-держи глаза з-з-закрытыми, — заикалась она. — Н-н-неважно что произойдет.

Испугавшись, я закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы держать мою челюсть закрытой. Чтобы не видеть туман в глубине моего сознания. Чтобы не чувствовать гущу текущей агонии и отчаяния проходящую через меня.

И медленно, очень медленно, паника началась отступать. Сначало это происходило постепенно, но затем словно несогласованная лента звука просачивалась через меня, утончаясь в хрупкие, как человеческий волос, нити. Хотя паники еще была внутри меня, но сейчас она была слабее, и блаженно управляемая благодаря всему, что она делала.

Я осмелилась взглянуть на Лидию, ее глаза были закрыты, лицо искажено болью, на лбу блестел пот. Ее свободная рука схватила в горсть мешковатую футболку, прижимая ее к животу, словно она была ранена. Но не было ни крови, ни какого любо другого намека на рану, я внимательно рассмотрела, чтобы убедиться.

Как-то она смогла отвести панику от меня, и это заставило ее почувствовать себя хуже. И как бы сильно я не хотела выбраться из Лейксайда, я не желала получить свою свободу за ее счет.

Я все еще не могла говорить, поэтому я попытался вытащить мою руку, но глаза Лидии открытой с первым же рывком.

— Нет! — Она вцепилась в мои пальцы, слезы стояли в глазах. — Я не могу остановить это, и борьба делает только больнее.

Боль не убьет меня, но, только взглянув, можно понять то, что она делает, может убить ее. Я дернула еще раз, и она тяжело сглотнула, потом резко покачала головой.

— Мне больно, Кейли. Если вы отпустишь, мне будет больнее.

Она врала. Я могла видеть это в ее глазах. Она слышала моих тетю и дядю и знала, что если у меня будет другой приступ, дядя Брендон не сможет меня вытащить отсюда. Лидия легла так, чтобы я не могла вырваться, даже если она делала себя хуже — может быть, убивая себя — с каждой частичкой паники взятой от меня.

Сначала я позволила ей, потому что она, казалось, решили сделать это. У нее, очевидно, были свои причины, даже если я их не понимала. Но, когда чувство вины стало слишком большим, я снова попытался вырваться, она сжала мою руку так сильно, что причинила боль.