Потери - [78]
– …Ну, Барон, ты даешь! Это ж надо было до такого додуматься! Не голова, а Дом Советов! – Шаланда откинулся на спинку до пружин вытертого спинами и временем сиденья и захохотал, вздрагивая круглым, как футбольный мяч, животом.
С момента взятого в Столешниковом старта возбужденное оживление, смешочки и откровенный гогот в салоне «Победы» не прекращались ни на секунду.
Тем временем сидящий впереди Барон избавился наконец от своего горба, сооруженного из набитой товаром наволочки, засунутой под новенький финский пинджачишко с плеча ответственного партийного работника, и перебросил его на заднее сиденье.
– Держите, бродяги.
– Что там? – заинтригованно спросил «рулевой» Гога.
– Меховые воротники, столовое серебро, цапки-побрякушки и еще какой-то хлам.
– Вот это я понимаю! Питер – бока повытер! – восхитился Шаланда. – Ну чё я вам говорил? Барон – вор фартовый!
– А я и не сомневался, – с готовностью подтвердил Казанец. – Это все Гога.
– Ты это, Барон… в самом деле… Ежели я вчера лишнего брякнул… то не со зла, а просто…
– Хорош! Откусили и забыли!
– Тебя сразу на Ленинградский?
– Да, сделай такое одолжение, – кивнул Барон и обернулся к сидящей позади троице: – Я в дорогу рыжьё, ювелирку, шмотки брать не стану. Так что вы мне пока часть доли наличманом отслюнявьте, а остальные расчеты в следующий приезд произведем.
– Как скажешь, любезный! Ёршик! Кюпюры у тебя? Скока там набралось?
– Щас посчитаем.
Ёршик порылся в стоящей на коленях сумке, выудил из нее упакованный в газету «кирпич», развернул и профессионально зашелестел дензнаками.
Минуту спустя торжественно озвучил итоговое:
– Без семи червонцев две штуки на круг.
– И это не считая остального прибытку! – присвистнул Казанец. – Не фигово девки пляшут!
– Надеюсь, никто не будет возражать, если в качестве аванса я возьму половину?
– О чем речь, Барон! Ёршик, отстегни человеку его долю!
– Мой тебе совет, Шаланда: картину зашхерьте и временно про нее забудьте. А я пошукаю в Ленинграде, кому сбагрить. Здесь, в столице, лучше бы не светить.
– Как скажешь, Барон. Сегодня ты банкуешь. Тем более я вааще не представляю, кому и за какие тити-мити ее впарить можно. Скока, мыслишь, этот Айвазян стоить могёт?
– Не меньше трех.
– Мать моя женщина! – охнув, закатил глаза Казанец…
Минут через пять «Победа» лихо вырулила на круг площади Трех вокзалов и остановилась напротив центрального входа на Ленинградский. Пока Барон прощался с мужиками с задней парты, Гога услужливо метнулся к багажнику, достал чемоданчик гостя и вручил отбывающему питерцу со смущенно – уважительным:
– Еще раз, Барон! Извини, что я поначалу того… черта в тебе увидел…
– Много текста, Гога. Прощевай. Надеюсь, скоро увидимся.
– Легкой дороги, Барон!
Скинув пассажира, «Победа» снова вернулась на круг и покатила на северо-восток, в сторону родных Сокольников.
Дождавшись, когда ее силуэт скроется в общем потоке машин, Барон подхватил чемоданчик и направился к зданию вокзала. Однако не Ленинградского, как мыслилось подельникам, а Ярославского.
Здесь, отстояв небольшую очередь, он сунул голову в окошечко кассы и поинтересовался:
– Барышня! А когда уходит ближайший до Перми?
– Завтра утром. В 6:15.
– Хм… А до станции Галич?
– Минуточку… Через сорок минут отправляется пассажирский «Москва – Шарья». Он останавливается в Галиче. Время прибытия – 9:30. Билеты есть.
– А Галич, я правильно понимаю, это ведь пермское направление?
– Пермское.
– Тогда выпишите мне один до Галича.
– Вам купе или плацкарту?
– Знаете, я, буквально на днях, ездил в купейном. И как-то оно мне не глянулось. Потому – давайте плацкарту…
Вот она жизнь. Во всей своей черно-белой полосатости.
Еще вчера днем здесь, строго напротив, сидел импозантный ленинградский журналист, которого она потчевала изысканными деликатесами и поцелуями взасос. А теперь там же, за тем же кухонным столом, строчил протокол осмотра угрюмый сотрудник милиции. Большие водянистые глаза его таращились так, словно бы милиционера одолевал сон, и лишь досадное препятствие в образе и подобии рыдающей хозяйки ограбленной квартиры мешало ему предаться столь сладостному занятию.
Не снимая обуви, на кухню протопал инструктор-собаковод, ведя в поводу часто-часто дышащую служебную овчарку, с вывалившегося языка которой на паркет капали крупные слюни.
Мадам брезгливо поморщилась и инстинктивно поджала ноги.
– Ну что там, Сережа? – продолжая строчить, полюбопытствовал угрюмый.
– Муха след взяла без проблем. Но догуляли мы с ней лишь до выхода со двора. А дальше – глухо. Сами понимаете, сколько народу в Столешниковом толкётся.
– Это точно. А что Климов? Все еще вахтершу опрашивает?
– Ага. Боюсь, сегодня это дохлый номер, у бабки натуральная истерика.
– Но хоть что-то удалось из нее вытянуть?
– Похоже, грабителей было трое. Плюс этот, который лжетелефонист.
– Словесный портрет составить сможет? После истерики?
– Вряд ли. Эти ухари, когда спускались, специально лампочку в подъезде выкрутили.
– Толково. Ладно, Сережа, возвращайтесь с Мухой в отдел. И скажи там, внизу, Климову, чтобы поднимался.
– Хорошо. Да, со слов вахтерши, один из троих вроде как горбун.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист» повествует о судьбе Андрея Обнорского, переводчика, прослужившего с перерывами в Южном Йемене и Ливии с 1985 по 1991 годы. Возвратясь на Родину, Обнорский стал работать в молодежной газете Санкт-Петербурга, вести криминальную хронику. Именно ему передал досье на Антибиотика погибший Сергей Челищев. Образ Обнорского — автобиографичен.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат» — первая книга этого цикла. Все персонажи — вымышлены, но атмосфера и настроение тех лет переданы достаточно точно. Описаны реальные комбинации и способы «делания» денег в тот период.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат-2» продолжает рассказ о судьбах Сергея Челищева и Олега Званцева с того самого момента, на котором закончился роман «Адвокат».
«Бандитский Петербург-98» – это цикл очерков, посвященных природе российского бандитизма в его становлении и развитии, написанных живо и увлекательно, включающих как экскурсы в историю, так и интервью с современными «криминальными персонажами». А. Константинов демонстрирует глубокое знание материала, но движет им не просто холодный интерес исследователя. Автор озабочен создавшейся в нашем обществе ненормальной ситуацией и пытается вместе с читателем найти способы выхода из нее.В отличие от обычной преступности, противодействующей государственным институтам общества, организованная преступность, наступая на общество, использует эти институты в своих целях.Аулов Н.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист-2» продолжает рассказ о судьбе Андрея Обнорского. Обнорский, журналист криминального отдела Санкт-Петербургской молодежной газеты, впутывается в историю с кражей картины «Эгина» из одной частной коллекции. Исследуя обстоятельства дела, Обнорский сталкивается с вором в законе Антибиотиком, о котором до сих пор был только наслышан.
Мог ли в самом страшном сне представить себе журналист Андрей Обнорский-Серегин, что на пути всемогущего криминального авторитета, Антибиотика, встанет загадочная и очаровательная израильтянка Рахиль Даллет, обладательница странного медальона, с каждой изполовинок которой на него будут глядеть из прошлого знакомые лица. Что для него самого женщина эта станет больше, чем жизнь, а ее прошлая страшная жизнь войдет в его мозг как нож, и, как призыв к… войне.
Томас Главинич (р. 1972) — современный австрийский писатель, шахматист, в прошлом — шахтер, таксист и копирайтер. Автор романов «Карл Хафнер любит играть вничью» (1998), «Работа ночи» (2006), «Жизнь желаний» (2009), «Комплекс Йонаса» (2016).«Убийца с видеокамерой» (2001, экранизация 2004) — своеобразный «криминальный роман» о потрясшем Австрию чудовищном преступлении (убийстве детей) и об обыкновенных австрийцах — потрясенных телезрителях и радиослушателях, чья жизнь на несколько суток стала гораздо более захватывающей и насыщенной, чем их ежедневная «реальная» жизнь.
В Звенигородском районе обострилась криминогенная обстановка: убиты двое бизнесменов, а также совершенно ограбление инкассаторской машины. Создается впечатление, что в районе орудует организованная банда, на след которой никак не может выйти начальник уголовного розыска капитан Тобратов. В связи с этим дело передано московскому следователю по особо важным делам Полуэктову, у которого возникло подозрение на причастность Тобратова к этой группировке. Кто же на самом деле организатор этих преступлений вам предстоит узнать прочитав этот роман.
Андрей Разин думал, что доставил в больницу жертву ДТП. Но оказалось, он ввязался в бандитские разборки торговцев оружием. Пострадавший умирает в больнице от осколочных ранений, а начальник местной полиции Хромов и криминальный авторитет Шайтан ищут нежелательного свидетеля. Они боятся, что теперь Андрею известно то, что ему знать не положено. Под угрозой — семья героя. На его сестру Катю началась охота. Андрей вынужден играть в эту смертельную игру без правил во имя спасения своих близких.
Дети бесследно исчезают, и гибнут от рук серийного убийцы, по кличке «Сумеречный портной». Он обожает облачать жертв в платья собственноручной вышивки. И питает любовь к красным нитям, которыми оплетает своих жертв. Никто не в силах остановить его. «Портной» кажется неуловимым. Беспросветный ужас захлестывает столицу и окрестности. Четыре года спустя, за убийства «Портного» пред судом предстаёт один из богатейших банкиров страны. Он попался на не удачном покушении на убийство своей молодой любовницы. Но, настоящий ли убийца предстал перед судом? Что произошло с раненой той ночью девушкой? Кто пытается помешать родным банкира освободить его? Ответы на эти вопросы спутаны и переплетены КРАСНЫМИ НИТЯМИ…
В сборник включены три романа: `Воздастся каждому` П. Чейни - о незаурядном подходе к расследованию частного детектива, `Предан до самой смерти` Р. Локриджа - о несчастье оказаться свидетелем, `Смерть донжуана` Л. Мейнела - о приключениях профессионального писателя в Шеррингтонском аббатстве.
Преступниками не рождаются. Преступниками становятся. Киев, наши дни, ограбление банка. Все складывается так, как и планировалось преступниками – удачно. Но неожиданно вклиниваются, казалось бы, незначительные обстоятельства, и все катится кувырком. Зависть, жажда наживы, преступления и печальный, но логичный исход – основная линия повести. Все персонажи и события в повести – вымышленные.
Отдел собственной безопасности, сокращенно ОСБ, — одно из самых закрытых подразделений МВД и одно из самых непопулярных в системе. Ведь его сотрудники охотятся за оборотнями в погонах. Эта охота непредсказуема и может быть смертельно опасной. А если между охотником и оборотнем возникают неформальные отношения, вообще выходит из-под контроля.Сотрудница ОСБ Ольга Горина получает информацию, что оперативник территориального отдела полиции Кирилл Копейкин причастен к убийствам крупных наркодилеров. Начав разработку, она ближе знакомится с Копейкиным и затевает неожиданную игру, не догадываясь, что сама уже является частью еще большей игры.
«Решальщики» вынуждены работать на легализовавшегося криминального авторитета. И решать вопросы им приходится как с представителями уголовного мира, так и с хозяевами крупного бизнеса.Впрочем, жизнь показывает, что вторые не столь далеко ушли от первых.
Мелкий чиновник из Москвы и следователь Следственного комитета по Калининграду не являются образцами честности. Первый проворачивает аферы в судебных коридорах, второй не прочь подработать контрабандой бриллиантов. По воле судьбы им приходится поменяться местами, и жизнь не только их, но и целого города становится с ног на голову.
Всем, кто смотрел легендарный телесериал «Бандитский Петербург», небезынтересно будет узнать, что один из ключевых персонажей фильма – старый вор по прозвищу Юрка Барон, блестяще сыгранный Кириллом Лавровым, – в молодости прошел через невероятнейшие жизненные испытания, которые в итоге и предопределили его трагический конец. А начиналось все еще в довоенном Ленинграде, когда подросток Юра был пионером, мальчиком из интеллигентной семьи. И его судьба могла сложиться совсем по-другому, кабы не крестный его матери, некогда персональный шофер самого Ленина, имевший неосторожность написать исключительно крамольную по тем временам рукопись… Итак: 1962 год.