Потапов, «двойка»! - [7]

В этот миг Ленка поняла, что влюблена окончательно и бесповоротно.

Начались зимние каникулы — самое развесёлое время. На Синицыну буквально посыпались приглашения. Вадик Груздев звал её в филармонию на концерт, Женька Москвичёв — в кино, Петухов — на ёлку в Дом культуры, у него там мама работает. Прежде Ленка без оглядки бросилась бы в водоворот развлечений, но теперь одноклассники казались ей слишком мелкими и недостойными внимания. Детский сад! Какой нормальный человек в шестом классе пойдёт на ёлку? Да Эдик её после этого станет презирать!

Просидев несколько дней в добровольном заточении, Синицына поняла, что погорячилась. Любовь любовью, а каникулы проходили скучно. Ближайшая подружка Майка как конь носилась с младшим братишкой по детским утренникам. А идти на попятную и обзванивать мальчишек Ленке не хотелось. Вообразят невесть что!

Её одиночество скрашивала только «Вампирская сага». Вот это любовь! Укусить и выпить кровь до капельки! Ленка представляла, как Эдик впивается зубами ей в шею, и она без чувств падает в его объятия. Жалко, что он не вампир, но должен же у него быть хотя бы один недостаток.

Неделя страданий подходила к концу, когда позвонила Майка. Услышав голос подруги, Ленка укоризненно сказала:

— Наконец-то! Я уж думала, ты мой номер забыла.

— Так Ванечка с утра до ночи на мне, — оправдывалась Майка. — Каждый день ёлки. Столько подарков, а у него диатез. Я уже объелась этим шоколадом.

У Ленки от возмущения пропал дар речи. Пока она терзается от любви, лучшая подруга радуется жизни и уплетает шоколад.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — заговорщицки продолжала Майка.

— Среда.

— При чём тут среда! Сегодня Сочельник. Нужно гадать.

— А ты умеешь? — загорелась Ленка.

— Спрашиваешь! Приходи.

— А как же Ванечка?

— Его бабушка забрала. Так что я дома одна.

Ленка не заставила себя ждать, благо, Майка жила в том же доме, через два подъезда. Не прошло и пяти минут, как подружки уютно устроились на диване.

— Кто у нас суженый-ряженый? Груздев? — спросила Майка с видом человека, посвящённого в сердечные тайны.

Ленка состроила недовольную гримасу.

— Почему обязательно Груздев? Как будто других мальчишек нет.

— А кто ж тогда? Женька Москвичёв, что ли?

— Нашла суженого! А то я без гадания не знаю, что он за мной бегает!

— Ну, не на Петухова же гадать, — развела руками Майка.

— Что ты привязалась к нашему классу? Разве нельзя погадать просто так?

Судя по тому, как Ленка разозлилась, Майка почуяла, что тут скрыта сердечная тайна, и, как хорошая гончая, взяла след.

— А в каком он классе? В параллельном?

— Может, у меня суженый вообще не из нашей школы, — сказала Ленка, чтобы помурыжить докучливую подругу.

— Иди ты! А откуда?

— Ниоткуда. На то и гадают, чтобы узнать. А то получается не гадание, а заказ.

— Ладно, — согласилась Майка. — На чём будем гадать? На книжке или на кофейной гуще?

Выбор был очевиден:

— На кофейной гуще.

Кофе был запрещённым напитком. Как примерная девочка, Лена всегда слушалась маму. Но если нужно для дела, то запретом можно пренебречь.

Хозяйственная Майка со знанием дела засыпала кофе в турку и поставила ее на плиту. Как только пенистый напиток полез через край, она разлила его по чашкам и стала наставлять подружку:

— Пока пьёшь, думай: «Суженый-ряженый, покажись мне».

— Как же он покажется? — заинтересовалась Ленка.

— Там увидим, — загадочно произнесла Майка.

Кофе оказался той ещё гадостью. Мама могла бы его и не запрещать. Если б не гадание, Ленка ни за что не осилила бы чашку. Как только Майка пьёт, не давится? Наконец они перевернули чашки на блюдца.

Выждав минуту, Майка подняла свою. Остаток кофе растёкся по стенке широкой полосой. Видно, время любви для неё ещё не пришло. Зато в Ленкиной чашке гуща размазалась затейливым узором, в котором чётко угадывались очертания голенастой птицы.

— Петухов, — уверенно заявила Майка.

— Почему Петухов? — возмутилась Ленка.

— Видишь, тут петух.

— Нет тут никакого петуха!

— Как же нет, когда есть. Вот гребешок, крылья и ноги, — не уступала Майка.

— Даже если тут петух, это ещё ничего не значит. Мало ли фамилий с петухом.

— Какие?

— Например, Петушинский.

— Ага, скажи ещё Петушидзе, Петушкявичус или Петухье, — съязвила Майка.

— Всё равно это неправильное гадание. По-моему, на петуха совсем непохоже. И потом, зачем мне этот дуболом? Сила есть — ума не надо.

Синицына представила себе Эдика: с бледным лицом, весь в чёрном, с развевающимся за спиной плащом, он смотрелся очень эффектно. Что-то вампирское в нём всё же было. А красномордого Петухова к склепу подпускать — только покойников пугать. С ним ничего возвышенного рядом не стояло.

— Погадай лучше на книжке, — попросила Ленка.

— Назови страницу, строчку сверху и номер слова.

Цифры слетели с Ленкиных губ сами собой:

— Семнадцать, один, четыре.

Номер квартиры, подъезд и этаж, где жил Эдик. Он снова нарисовался в её воображении. Чёрный плащ вздымался на ветру, точно крылья. Голос Майки вернул Синицыну с небес на землю.

— Потапыч.

— Чего? — не поняла Ленка.

— Потапыч, — повторила Майка. — Вот, смотри.

Майка протянула яркую книжку про трёх медведей.

— Ты бы ещё «Репку» взяла! — рассердилась Ленка.