Потаенное пламя - [14]

– Хорошо ли вы спали? – спросила Елена непринужденно, разглаживая покрывало на постели. Она занялась приведением в порядок безукоризненно чистой комнаты, потом полила цветы и поставила завтрак на тот же самый поднос, на который вчера подавала ужин.

– Да, очень хорошо.

Лорен смущенно отвела взгляд, вспомнив свои тревожные сны. Двое высоких мужчин наступали на нее. У одного из них было смеющееся лицо Бена и белые волосы. Лицо другого пряталось под широкими полями черной шляпы, но она узнала его фигуру. Она запечатлелась в ее памяти с неизгладимой четкостью.

После вчерашнего обильного ужина Лорен думала, что никогда больше не захочет есть. Но ломти свежей дыни были восхитительно сочными. Она выпила горячий кофе, хотя предпочла бы чай. Она робко спросила Елену, нельзя ли ей в дальнейшем пить по утрам чай.

– О си, си, моя мама, она повариха. Заметив удивление Лорен, она рассмеялась:

– Она работала на Локеттов еще до моего рождения. Вы зовите ее Роза.

– Меня очень беспокоит, что вы носите наверх эти тяжелые подносы, но миссис Локетт ясно дала мне понять, что я должна оставаться в этой комнате или где-нибудь поблизости от нее до тех пор, пока идут приготовления к похоронам.

Лорен печально смотрела в открытое окно.

– А похороны будут завтра, как и предполагалось?

– Си, – ответила Елена тихо. – Приедет много людей издалека.

– Ладно, думаю, я найду себе какое-нибудь занятие, – вздохнула Лорен.

Она ухитрилась скоротать долгие часы за чтением и вышиванием, которое захватила с собой из Клейтона. Лорен была лишена даже общества Елены: девушка объяснила ей, что нужна матери на кухне.

День тянулся медленно. Лорен, привыкшей к деятельности и находившей себе занятие, даже когда у нее не было работы, он казался нестерпимо длинным.

В конце дня Лорен оторвалась от книги, услышав тяжелые шаги в коридоре. Кто-то вошел в одну из комнат в начале коридора, не дойдя до ее комнаты. Сняв очки, чтобы дать отдохнуть глазам, она прислушалась к звукам, доносившимся из комнаты: выдвигали и задвигали ящики, хлопали дверцами платяного шкафа, на пол с тяжелым, глухим стуком сбросили башмаки или сапоги, зашаркали ноги в носках или чулках.

Лорен услышала, как звякнуло стекло о стекло, плеск воды, несколько невнятно произнесенных слов, заскрежетала передвигаемая по деревянному полу мебель.

Несколькими минутами позже обитатель комнаты покинул ее. Дверь тихо закрылась, и Лорен услышала удаляющиеся шаги, затихшие где-то внизу, в холле. Кто-то поселился в комнате по другую сторону ванной. До этой минуты Лорен не слышала в соседней комнате ни одного звука.

Вечером Лорен занялась своим вышиванием, пока Елена убирала посуду после ужина и ставила ее на поднос, собираясь распрощаться на ночь.

– Елена, – спросила Лорен, – кто занимает комнату по другую сторону ванной?

– Ах! Это комната сеньора Джереда. – Глаза Елены выразительно расширились. – Мой Карлос запретил мне проходить мимо нее. – Она хихикнула, стараясь взять поднос поудобнее, ей мешал ее необъятный живот. – Он говорит, сеньор Джеред может увлечь любую женщину.

Закрывая дверь, она подмигнула Лорен. Серые глаза Лорен остановились на капельке крови, появившейся, как яркая бусинка, на ее уколотом пальце. Но она не видела ее.

Глава 4

Солнце не захотело появиться на небе в день похорон Бена Локетта. Казалось, оно тоже оплакивает человека, проводившего столько часов под его жаркими лучами и боготворившего этот край.

Два дня Лорен наблюдала из своего окна, как самые разные люди приходили отдать последнюю дань уважения Бену. Одни из них были богатыми, о чем свидетельствовали их одежда и экипажи. Другие походили на фермеров или скотоводов, они были одеты в чистое, но явно не новое платье. Их жены семенили поодаль, с благоговением разглядывая красивый дом. Вакеро в пыльных кожаных штанах подъезжали к дому верхом на загнанных лошадях. Скорбящие люди приходили по одному, парами или группами, но их поток не иссякал. Лорен не могла представить, что женщина, встретившая ее с такой враждебностью, способна любезно принять самых скромных и смиренных из них.

Катафалк, стоявший на подъездной дорожке, тускло поблескивал черным лаком. Кисти, драпировки, украшенные бахромой, лошади в плюмажах и возница в плаще и высокой шляпе придавали ему вид циркового фургона. «Едва ли Бен выбрал бы такое вульгарное и вызывающей средство передвижения, чтобы отправиться в последний путь, к могиле»,:

– подумала Лорен, испытывая горечь потери этого твердого и мужественного человека.

Из своего окна Лорен видела появившуюся на дорожке Оливию. Она опиралась на руку человека одного с ней роста. Его лысая голова была вровень с черной шляпкой и вуалью Оливии. Черный сюртук плотно облегал его крупную фигуру. Во всех его движениях чувствовалась скованность. Было трудно понять, ведет он себя так из уважения к ее горю или из страха вызвать ее гнев. Он дергался почти раболепно.

Когда Лорен заметила человека, шедшего позади этой пары, у нее перехватило дыхание. Она узнала его по высокому росту и широким плечам, хотя и не могла видеть его лица под широкополой черной шляпой. В его черном костюме не было ничего примечательного. Он не смотрел по сторонам и не замечал сочувственных взглядов друзей, смотревших на него с жалостью, пока он следовал за матерью и ее спутником к ожидавшему их крытому экипажу.