Потаенная любовь Шукшина - [48]

"Все знаменитые люди вышли из деревни..."

В Шукшине не переставала ныть одна струна, не давая покоя. Она постоянно напоминала о себе своим язвительным смыслом.

И во ВГИКе и после вуза в судьбе В. М. Шукшина всегда жило напряженное отношение с определенными кругами. Конфликт с ними переходил в творческое поведение: Василий Макарович был постоянно в напряжении, готовый к отражению атак.

Конечно, это не могло не оставлять следа и в душе, и рубцов на сердце.

Вспомните, как в киноповести "Печки-лавочки" Иван Расторгуев отвечает командировочному, пытающемуся снисходительно-насмешливо поучать едущего на юг героя:

- Деревенские свои заимашки надо оставлять дома. Надо соответственно себя вести. Вы же не у себя в деревне.

Иван дает ему точное определение:

- Профурсетка в штанах.

Герои произведений Василия Макаровича вместе с автором постоянно в обороне, никогда не вылезают из своего окопа, будто навсегда прописались там. Вот, пожалуйста, еще пример:

А в чем дело вообще-то? Да если хотите знать, почти все знаменитые люди вышли из деревни. Как в черной рамке, так смотришь - выходец из деревни. Надо газеты читать! Што ни фигура, понимаешь, так - выходец, рано пошел работать.

Шукшин продолжает отстаивать незыблемость духовного поля, исследовать процесс оттока населения из деревни, ломку устоявшегося сознания и потерю самобытности деревенского жителя, которого бросили безжалостно в очередной раз под колеса "машины времени".

Шукшину важна ясность в человеке:

Ведь в деревне весь человек на виду.

Вот почему все мои герои живут в деревне. Я не могу ни о чем другом рассказывать, зная деревню. Я был здесь смел, я был здесь сколько возможно самостоятелен; по неопытности я мог какие-то вещи поначалу заимствовать, тем не менее я выбирался, на мой взгляд, весьма активно на, так сказать, однажды избранную дорогу. И в общем-то, мне кажется, я не схожу с нее, то есть темой моих рассказов и фильмов остается деревня.

Первый сборник "Сельские жители" (1963 г.) был встречен критикой в общем-то дружелюбно, с пониманием.

Писатель М. Алексеев назвал свою рецензию на книгу Шукшина "Очень талантливо", критик В. Софронова - "Талант души", критик Э. Кузьмина "Прочная основа". Уже по одним названиям статей известных в литературе имен можно судить, что писатель Шукшин больше приходился ко двору в литературе.

Не имеет смысла эти рассказы расшифровывать в биографической книге она не критическая и не литературоведческая,- но следует отметить, что не все рассказы этого сборника равноценны и художественно убедительны.

Здесь важно другое: книга Шукшина была сразу замечена. В ней известным писателем и состоявшимися критиками отмечено положительное, яркое, самобытное, правдивое, запоминающееся.

Молния всегда бьет в самое высокое дерево

Именно во время съемок фильма "Печки-лавочки" приехал Василий Макарович в Сростки специально за матерью на "Волге". Сказал с хитрецой:

- Поедем, мама, посмотришь, как кино делается.

Не догадалась Мария Сергеевна, к чему сын ее драгоценный клонит, отнекивалась, ссылаясь на хозяйство, которое без присмотра в деревне нельзя оставлять. Тогда Василий придумал другой трюк. Сказал матери, что киногруппа хочет приехать в дом Шукшиных, посмотреть, как они живут.

- Устали они у меня, мама, отдохнуть, прийти в себя перед дальней дорогой им надо. Так что гостеночков поджидай.

Виктор Ащеулов в статье "Дите мое милое" так описывает эту встречу от имени матери:

- Ох, сынок,- говорю,- да чем же я угощать-то их стану? Кроме картошки, что я им могу предложить? Они ведь у тебя как-никак люди особливые, столишные.

- А что? Картошка - наипервейшая еда. Мы все на ней выросли. Да ты не расстраивайся шибко, мама, навари-ка целиком, в мундирах! Они люди простецкие, не обидятся.

Вечером поужинали. Посидели, поговорили. Вася, однако, на улице устроился спать, ну и остальные - кто где. Я им постельки-то приготовила всем.

Проснулась - петухи уже горланят вовсю над Сростками. Ну, думаю, заспалась я. Вот так вот беру полушалок-то, подвязываю. Все спят, дрыхнут еще: проговорили все-таки допоздна. И вижу - за окном кто-то мельтешит, а кто - сразу-то узнать спросонья не могу. Потом поняла - так это Толя Заболоцкий со своим аппаратом. Сымает, наверное, подумала я тогда. Ну и не придала шибко этому никакого значения-то. А он, значит, снял и на боковую досыпать.

После, когда фильм вышел, звонит мне Наташа:

- Мама, я "Печки-лавочки" только что посмотрела, так ты там есть, платок подвязываешь.

Я так и присела на стул. Вспомнила все: и как Вася звал, и как Толя под окном "колдовал", караулил меня. Сходила в кино. Ну точно - я, кому же еще-то быть? Да, главное, чисто все получилось.

Когда уезжал из Сросток сын любимый Марии Сергеевны вновь мистическое нечто произошло в природе.

В день этот последний встречи и расставания матери и сына небо было прозрачным, безоблачным. Солнце светило радужно и погоже, играя в цветах и листве деревьев золотыми зайчиками. Да в последний миг вдруг накатила туча, косматая, страшная, как предвестник чего-то недоброго. И защемило, сдавило нестерпимой болью сердце у Марии Сергеевны, как будто клещами его сжало. С тревогой глянула она на сына и невольно молвила: