Потаенная любовь Шукшина - [27]
Все кинокартины Василия Макаровича шли трудно, сложно, со многими замечаниями, порой несправедливыми, начиная с первого кинофильма "Живет такой парень", что говорило о неординарности его произведений. Один из членов художественного совета на сдаче этой картины, недовольный сценой "На переправе", кадрами, взятыми из реальной жизни, вдруг задал саркастический вопрос:
- Где это вы удосужились набрать такие лица?
Шукшин побледнел, шевельнулись угрожающе желваки на его острых скулах:
- Это мои земляки. Русские люди. Естественно, из России.
Тогда Василию Макаровичу иезуитски начали советовать вырезать крупные планы его "земляков" - "русских людей", но он наотрез отказался это сделать. И был прав. Позже критика отмечала вниманием именно эту сцену правдивую, запоминающуюся, впечатляющую, считая находкой авторов. А победителя, как говорится, не судят.
Возможно, в этот приезд в отчие края для съемки фильма "Живет такой парень" и произошел с Василием Шукшиным случай, который позже стал темой для рассказа "Чудик".
Мне хочется привести его как доказательство, что у художника по имени Василий Шукшин жизнь и творчество взаимосвязаны, как родник и человек, жаждущий в страду напиться:
Однажды поехал он (Шукшин.- Т. П.) в Сибирь навестить мать и сестру. По дороге зашел в магазин купить им гостинцы. И вдруг увидел - на полу валяется пятидесятирублевка. Он поднял ее над головой и, помахивая, торжественно заявил покупателям:
- Хорошо живете, граждане! У нас, в Москве, такими бумажками не швыряются!
Каково же было изумление Шукшина, когда, сунув руку в карман, он понял, что деньги-то были его.
В рассказе "Чудик" Шукшин увековечит этот эпизод, приписав его своему герою Василию Егоровичу Князеву, обладающему собственными нравственными основами, нормами бытия, совестливостью. И, как пример, далее следует история с пятидесятирублевкой, которую поднял Князев с пола в магазине, весело сказав:
- У нас такими бумажками не швыряются!
Оставив денежную купюру на видном месте прилавка, вышел в прекрасном расположении духа. А вскоре понял, что пятидесятирублевка-то его. Но как вернуться и сказать об этом? Представил, как он огорошит всех этим своим заявлением, как подумают многие: "Конечно, раз хозяина не нашлось, он и решил прикарманить".
Нет, не пересилить себя - не протянуть руку за проклятой бумажкой.
У многих учился, но никому не подражал
Фильм "Живет такой парень" разочаровывал внешней непритязательностью: кинематографисты 1964-го года были увлечены новациями А. Тарковского, М. Хуциева, А. Алова и В. Наумова, С. Урусевского. Позиция Шукшина удивляла и раздражала независимостью и полным равнодушием к переменам и капризам кинематографической моды. Василий Макарович у многих учился, но никому не подражал.
Сразу после выхода фильма "Живет такой парень" на экраны страны критика, как бы издеваясь над самим автором, начала подчеркивать, что Пашке Колокольникову не хватает культуры, чтобы стать настоящим героем, в понимании Василия Макаровича - "глянцевым манекеном". Во всяком случае, такие типажи утверждались тогда в искусстве.
Василий Шукшин стоически защищал своего простоватого шофера Пашку, каких было много на Чуйском тракте:
Один упрек, который иногда предъявляется нашему фильму, беспокоит и, признаюсь, злит меня. Говорят, что герой наш примитивен. Не знаю. Я заметил вот что: люди настоящие - самые "простые" (ненавижу это слово!) и высококультурные - во многом схожи..
Я не отстаиваю тут право на бескультурье. Но есть культура и есть культурность. Такая культурность нуждается почему-то в том, чтобы ее поминутно демонстрировали, пялили ее в глаза встречным и поперечным. Тут надо быть осторожными. А то так скоро все тети в красивых пижамах, которые в поездах, в купе, в дело и не в дело суют вам "спасибо" и "пожалуйста" и без конца говорят о Большом театре, тоже станут культурными.
Пашка Колокольников не поражает, конечно, интеллектом. Но мы ведь и снимали фильм не о молодом докторе искусствоведческих наук. Мы снимали фильм о шофере второго класса с Чуйского тракта, что на Алтае. Я понимаю, что дело тут не в докторе и не в шофере - в человеке. Вот об этом мы и пеклись - о человеке".
А фильм "Живет такой парень" до сих пор воспринимается как самая свежая лента. В ней, как заметил один известный критик, "утренняя бодрость и энергия".
Нравственность есть правда
У Шукшина начинают складываться особые доверительные отношения со своим читателем и зрителем, который, почувствовав в Шукшине родного человека, начал атаковать его письмами и пристальным вниманием:
Как у всякого, что-то делающего в искусстве, у меня с читателями и зрителями есть еще отношения "интимные" - письма. Пишут. Требуют красивого героя. Ругают за грубость героев, за их выпивки и т. п. Удивляет, конечно, известная категоричность, с какой требуют и ругают. Действительно, редкая уверенность в собственной правоте. Но больше удивляет искренность и злость, с какой это делается. Просто поразительно! Чуть не анонимки с угрозой убить из-за угла кирпичом. А ведь чего требуют? Чтобы я выдумывал. У него, дьявола, живет за стеной сосед, который работает, выпивает по выходным (иногда шумно), бывает, ссорится с женой. В него он не верит, отрицает, а поверит, если я навру с три короба: благодарен будет, всплакнет у телевизора умиленный и ляжет спать со спокойной душой.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.