Потаенная любовь Шукшина - [2]
Сборники рассказов и повестей, подготовленные издательствами "Прогресс", "Спутник", "Радуга", нашли благодатную почву у доброжелательного зарубежного читателя. Исторический роман о Степане Разине вышел на финском и шведском языках, театральная инсценировка "К светлому будущему" - на финском, прозвучали рассказы "Срезал" и "Горе" по шведскому и исландскому радио...
"Всеми высшими завоеваниями духа мы владеем сообща",- написал швед Вернер фон Хейденстан. В этом гуманизм мировых шедевров. Они дают возможность владеть ими вместе, объединяя вокруг себя людей разных сословий, религиозных убеждений, рас и континентов.
...У подножия горы Пикет, окруженный вниманием сельчан, находится Дом-музей Василия Макаровича Шукшина. А рядом с ним - великолепный ухоженный сад, заложенный сотрудниками музея при помощи Научно-исследовательского института садоводства Сибири им. М. А. Лисавенко.
Сохранилась усадьба, где родился Шукшин, дом № 48 по улице Береговой, где прошли детские и юношеские годы Василия Макаровича, старая школа в центре села, где он некогда учился. Имя Шукшина носит двухэтажная местная школа, выстроенная в шестидесятые годы, расположенная через дорогу.
Не обходится ни одно празднование Шукшинских чтений без Рениты и Юрия Григорьевых, больших и преданных друзей Василия Макаровича, поставивших фильм о Шукшине "Праздники детства", где в роли матери, Марии Сергеевны, снялась актриса Людмила Зайцева, почитаемая в Сростках.
Как сообщила Ренита Андреевна Григорьева присутствующим на Шукшинских чтениях - с 1986 года Госкино СССР учредило премию "За любовь к Родине", которую будут вручать ежегодно лучшим кинолентам года на Пикет-горе в присутствии земляков Василия Макаровича.
И тот ПРАЗДНИК ДУШИ, за который ратовал своенравный сибиряк, продолжается на Пикет-горе, куда в 70-летие со дня рождения Шукшина народу понаехало, как никогда.
А местные жители не могут забыть другого: как в Сростках побывал известный артист из Киева Павел Громовенко, да такое шукшинское "Верую!" выдал - народ ходуном ходил. Хочется надеяться, что и москвич Сергей Никоненко, исполняющий неповторимо этот рассказ, не уступит в талантливости запорожскому казаку и однажды удивит Сростки своей самоотверженной приверженностью к имени Василия Шукшина. И оживут и заискрятся, волнуя и поджигая сердца, снова оптимистические нотки в словах Василия Макаровича:
- Душа болит? Хорошо! Ты хоть зашевелился, ядрена мать! А то бы тебя с печки не стащить с равновесием-то душевным. Живи, сын мой, плачь и приплясывай. Ты уже здесь, на этом свете, получишь сполна и рай и ад. Верь в жизнь. Повторяй за мной: верую! В авиацию, в механизацию сельского хозяйства, в научную революцию! В барсучье сало, в бычачий рог!
Вот оно неповторимое, жизнеутверждающее шукшинское озорство и глубокомыслие, народная мудрость и хитрая усмешка. А за этой перечислительной трескотней и временной казуистикой возникает шаровая молния - болеющая, высоконравственная душа народа, выразителем которой был и остается Василий Макарович Шукшин, потому-то к нему и не зарастает народная тропа.
Именно своей мятежной, неповторимой сутью Василий Макарович Шукшин подтвердил лишний раз то, что было написано задолго до рождения сибирского художника Жерменой де Сталь в книге "Десять лет в изгнании", изданной в 1821 году, о характерных чертах простого русского народа, который ее восхищал гораздо больше, чем знать:
Что-то титаническое, дерзновение, всегда превышающее обычные нормы: воображение русских не имеет границ, у них все грандиозно, отвага преобладает над рассудительностью, и если они не достигают своей цели, то только потому, что идут дальше цели.
Василий Макарович перекликается с этой замечательной француженкой в своей приверженности, обостренной и высокой, к родной земле, более углубленно и простовато (а все гениальное всегда было просто!) выразивший этот душевный порыв, это сердечное пристрастие ко всему, что спасало и согревало, ласкало и поднимало с колен, когда накатившие житейские бури сбивали его с ног:
Я думаю, что русского человека во многом выручает сознание этого вот - есть еще куда отступать, есть где отдышаться, собраться с духом. И какая-то огромная мощь чудится мне там, на родине, какая-то животворная сила, которой надо коснуться, чтобы обрести утраченный напор в крови. Видно, та жизнеспособность, та стойкость духа, какую принесли туда наши предки, живет там и поныне, и не зря верится, что родной воздух, родная речь, песня, знакомая с детства, ласковое слово матери врачуют душу.
Как проникновенно и емко сказал Виктор Петрович Астафьев, что внешностью своей Василий Шукшин "был похож на свою Родину". Там ему легче дышалось, писалось, являлось образное мышление и поэтическое вдохновение. Василий Макарович, как Антей, коснувшись земли родной, тут же обретал силу и крылья.
В Доме-музее В. М. Шукшина я обнаружила прекрасные полотна моего земляка-кузбассовца, художника Германа Захарова, который подарил сросткинцам восемнадцать картин. Замерла над строками одного из последних писем Василия Макаровича:
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.