Посвящения и посвященные в Тибете - [10]

Здесь тот, кто в начале своей мистической карьеры был не более чем простофилей, вовсе не обречен оставаться таким же. Неожиданные чудеса на "Коротком Пути"6 – не редкость: слепой становится ясновидящим, а ясновидящий теряет зрение, ученики с вялым интеллектом иногда превращаются в прозорливых исследователей, тогда как блестящие умы оказываются в состоянии тупого оцепенения.

Поразительно видеть, с какой невероятной скоростью происходят умственные, нравственные и даже физические изменения в человеке, но тибетских мистиков это не смущает. Они утверждают, что зародыши таких явно непоследовательных изменений заложены уже в самих людях, однако прежде просто отсутствовали благоприятные условия для их развития и плодотворного проявления.

Ученик, получивший мистическое посвящение, должен с самого начала культивировать в себе проницательность и способность занимать позицию беспристрастного наблюдателя7, полностью контролирующего свои естественные склонности и мимолетные желания. Необходимы незаурядные способности, чтобы успешно пройти предписываемые некоторым ученикам опасные испытания, суть которых в том, чтобы полностью пережить всевозможные таящиеся в человеке страсти. Эти испытания, которым подвергаются ученики определенного типа либо по совету своих духовных наставников, либо потому, что они хотят испытать силу своего духа, исключительно своеобразны, и в их результаты просто трудно поверить, особенно в отношении совершенного обуздания плотских инстинктов.

Ученикам при этом рекомендуется наблюдать за действиями, которые они совершают, за пробуждающимися при этом мыслями и чувствами, за тем, что привлекает или отталкивает, необходимо найти тому свои причины, затем причины этих причин и т. д. (см. главу IX). Кроме того, необходимо непрестанно анализировать цепь следствий, возникающих в результате совокупности физических или умственных действий.

Из всего этого легко заметить, что к категории мистических, или эзотерических методов ламаисты на самом деле относят вполне позитивную психологическую практику. И действительно, они расценивают освобождение не как божественный дар, но скорее как победу, достигаемую своими собственными тяжкими усилиями, а используемые для этого средства – как науку.

ГЛАВА II. ДУХОВНОЕ РУКОВОДСТВО

Точно так же как мы, желая изучить математику или грамматику, обращаемся к учителю, так и тибетцы, стремясь получить посвящение в определенные духовные методы, обращаются к наставнику-мистику.

Санскритским словом "гуру" именуется духовный наставник, и тибетцы ввели это иностранное слово в свой литературный словарь. В разговоре, однако, они обычно говорят "мой лама", и притяжательное местоимение указывает на связь между учителем и учеником.

Хотя тибетцы глубоко чтут своих учителей, а также оказывают им материальную помощь, однако у них редко можно встретить такое слепое обожествление своих гуру, как это обычно распространено в Индии.

Миларепа, поэт-отшельник, являет собой редкое исключение. Примеры проявленного им усердия, его преданности и восхищения своим наставником встречаются нечасто.

Несмотря на множество гиперболических выражений, употребляемых в обращении к учителям или в рассказах о них, в действительности тибетские ученики выражают уважение именно тем знаниям, хранителем которых является их наставник. За редким исключением, ученики отдают себе полный отчет о несовершенных сторонах "своего ламы", но уважение не позволяет им рассказывать об этом кому-либо другому. Ну а кроме того, многое, что считается предосудительным на Западе, не производит на них совершенно никакого впечатления.

Дело не в том, что тибетцы лишены моральных принципов, отнюдь, но просто совсем не обязательно, чтобы эти принципы совпадали с принятыми в наших странах. Например, многомужие, которое столь часто сурово осуждается на Западе, им не кажется ни в малейшей мере предосудительным. С другой стороны, браки между родственниками, даже самыми отдаленными, выглядят для них чудовищным преступлением, тогда как мы относимся к этому вполне терпимо.

Если иногда тибетцы оказывают чрезмерное почтение человеку, чье несовершенство очевидно, то зачастую это случается вовсе не потому, что они не видят его недостатков. Для понимания этого мы должны учесть, насколько западное представление о "самости" ("эго", "я") отличается от буддийского.

Даже отбросив веру в имматериальную бессмертную душу, принимаемую за истинное "эго", большинство людей Запада продолжает представлять себя как некое однородное единство, существующее по крайней мере от момента рождения и до смерти. Это "единство" может изменяться, может становиться лучше или хуже, но при. этом отнюдь не предполагается, что следующие друг за другом перемены должны происходить ежемгновенно. Так, будучи не в состоянии наблюдать те проявления, которые нарушают непрерывность привычного образа некой личности, мы характеризуем человека как хорошего или плохого, аскетически строгого или распущенного и т. п.

Ламаистские мистики отрицают существование такого "эго", полагая, что оно – не более чем совокупность непрерывных преобразований, комплекс, элементы которого – как материальные, так и психические – непрестанно взаимодействуют не только друг с другом, но и с соседними совокупностями. Таким образом, личность, в их представлении, подобна быстрому речному потоку или бурлящему водовороту.