Постышев - [91]

— Чудесный народ! Экономисты! — обнимая ребят и проходя с ними в класс, сказал Постышев. — Знают, что у отцов в закромах, какую корову держать нужно, чтоб корм не переводить. Можно с вами, ребятишки, посидеть хотя бы часок на самой изумительной скамье, послушать, чему вы учитесь, как вас учат?

После окончания урока Постышев спросил ребят:

— А буфет у вас есть в школе?

— То в городе только бывает, — ответил какой-то ученик. — А мы селяне.

— Так на селе нужно иметь буфеты еще лучшие, чем в городе, — сказал Постышев. — Киевский горком рекомендовал приготовлять ребятам горячие завтраки и давать ежедневно яблоко или морковь.

— Мы просили, Павел Петрович, чтобы колхоз выписывал молоко для школьного буфета, — сказал директор школы — И то отказали в райисполкоме.

— Не отказали, товарищ Снойко, — угрюмо заметил Лацаренко, — а предложили снабжать школу после выполнения плана молокозаготовок.

— Отказали, только в приличной форме, — сказал Постышев.

— А вы, ребята, — по-пионерски поднимая руку, обратился Постышев к школьникам, — пишите мне, и прежде всего напишите, как у вас будет работать буфет. Райисполком должен помочь директору его открыть. А потом напишете, как вы помогаете пятисотницам бороться с вредителями свеклы.

— Напишем!

— У нас классы за звеньями закреплены!

— Мы уточек пускаем хрущей выбирать! — перебивая друг друга, закричали школьники.

— Ребята обязательно напишут, — довольно произнес Постышев, направляясь к дому, в котором жили директор и учителя. — Нужно в школе детей приучать к переписке. Это своеобразная школа мышления, когда человек делится своими наблюдениями, переживаниями друг с другом. Чудесные письма присылают ребята, и порою с такими проблемами, что потом опытные педагоги и психологи не сразу решат. У вас, товарищ Снойко, играют школьники в «классы»? — спросил Постышев директора школы.

— Как подсохнет земля, так вокруг школы на всех улицах мелом эти «классы» разрисуют, — ответил Снойко.

— Пришлось мне заниматься этими «классами», — рассмеялся Постышев. — Для консультации даже профессоров, хирургов пришлось призывать. Начали мы в Киеве наводить порядок такой же, как в Харькове. Собрали совещание дворников, утвердили их положение хозяев дома и улицы. И вдруг письма от ребят: дворники не разрешают чертить «классы» на тротуарах и во дворах. Обида: «Нам играть негде». Какой игрой заменить «классы»? Никто ни в обкоме, ни в горкоме не знает. Посоветовались с врачами. Видные хирурги говорят, что игра в «классы» вредит формированию ног ребенка. Я обратился к ребятам с письмом, сослался на консультацию врачей и попросил их участвовать в конкурсе по изобретению новых игр. Сотни разных предложений. Пусть теперь врачи и педагоги решают, какие игры будут наиболее полезны. Нужно подумать, чтобы для сельских ребят были изобретены игры с учетом жизни в селе. При лампе тетради проверяете? — спросил Постышев вдруг, останавливаясь у дома Снойко.

— Если керосин завозят, — отвечал Снойко, — а то и при каганцах. Знаете, такой светильник, фитилек на картошке, блюдце с маслом?

— Знаю, — ответил Постышев. — Моя жена при таком светильнике проверяла тетради в приамурском селе Шаманка, когда я на нелегальном положении был. Вот с порога учительского дома и познаешь заботу об учителях, товарищ председатель! От МТС сюда давно надо бы протянуть линию и подключить к ней десять-пятнадцать лампочек. Покажите, если можно, товарищ Снойко, сарай с топливом.

— Приходится соломой топить, — пояснил Снойко.

— Соломой топят. При каганцах тетради проверяют, — переступая порог дома, произнес Постышев. — О какой же заботе может идти речь, если нет элементарных условий для работы учителей!

Из записок Барвинца

1936 год, 23 марта

Сегодня я проклял нашу телефонную связь. С редакцией соединили только в первом часу ночи. Досталось от Негребы, что не передал информацию о поездке Постышева по Александровскому району телеграфом. Из-за моей информации задерживали сдачу полосы. А я буквально без ног. Вчера весь день на полях Каменского района, сегодня объезжали колхозы Александровского района. У Постышева какая-то жадность к фактам. Ему хочется прощупать каждый комок пахоты своими руками. Снова, как и в Каменском районе, были на зерновых участках, на свеклосахарных плантациях, в школе, на полевых станах тракторных бригад. Он выполняет поручение Центрального Комитета со старательностью инструктора, которому доверили первую проверку. Теперь, после поездок с Постышевым по колхозам, я почувствовал, что он не только знакомится с выполнением полевых работ, но и проверяет какие-то свои выводы, наблюдения, особенно в части повышения урожайности. В Александровском районе, беседуя с колхозниками — организаторами хаты-лаборатории, Постышев заявил прямо: «Нам всем экзамен — на девяти центнерах урожая зерновых далеко не уедешь. В ближайшие годы нужно поднять урожайность на два-три центнера».

33

В утренней почте «лично для Постышева» было несколько писем. Редкий день не приходили они с Дальнего Востока, из Иркутска, Бурят-Монголии, Москвы, Иванова. Постышев в первую очередь читал письма земляков — они радовали его сообщениями об успехах ивановских передовиков производства, о перестройке фабрик, о новом выпуске технологов, врачей, педагогов.