Постышев - [17]
— Специалисты на ГЭЗе замечательные, — поддержал Постышева Затонский. — Рабочие и мастера высокой культуры. Я когда бываю на заводе, думаю: «Вот где настоящий институт электропромышленности!»
— Павел Петрович у нас харьковский Калита — все в свое княжество, — довольно произнес Чубарь. — Заказы заполучает. Новое оборудование любыми способами завозит. Я смотрел вчера сводку лицензий на ввоз оборудования для машиностроения Украины. Так просто рябит от Харькова.
— Нам николаевцы, одесситы, киевляне жалуются — все Харьков себе забирает, — дополнил Затонский.
— Ты ведь воевал, Владимир Петрович? — спросил Затонского Постышев. — Знаешь, как перед наступлением все в кулак собирают. Чтоб ударить, так ударить, «по всем трем», как говорят! Растопыренными пальцами врага не сшибешь. Я не удельный князь, Харьков не вотчина. А Харьков не обойдешь. Через кого все пути к индустриализации? Были бы в Одессе, в Киеве такие предприятия да кадры, я сам бы ратовал за то, чтоб им дали в первую очередь оборудование. Меня как-то Каганович упрекнул: «У Постышева харьковский крен — всеукраинскнми делами он мало стал заниматься». Да, в Харькове, особенно на заводах, все украинские дела, как в фокусе, сошлись: от землеустройства до культуры.
— Значит, есть на ГЭЗе резервное оборудование? — спросил Чубарь.
— Уникальные станки простаивают, — сказал Постышев. — В механическом цехе есть два станка для расточки больших станин. Делать на них нечего.
Постышев стал рассказывать о незагруженных участках ГЭЗа, о своих беседах с «консультантами» — мастерами, рабочими, инженерами ГЭЗа. Рассказывал он о первой экспериментальной мастерской, организованной изобретателями моторного цеха.
— А кому проект генераторов заказать, не узнал? — спросил Чубарь.
— Сами могут спроектировать, — ответил Постышев. — И только вам по секрету сообщу: там группа конструкторов уже начала это дело. Директор Щербина спрашивает меня: «Нам за такое своеволие не влетит?» Я ему посоветовал сваливать все на секретаря окружкома.
— Крепко ты наших контролеров и меня попарил сейчас, Павел Петрович, — сказал Затонский, когда машина подъехала к правительственным дачам в Померках.
— А ты при чем? — спросил Чубарь.
— При том, при сем, — досадуя, промолвил Затонский. — Инспекторы нашего КК РКП по заводам ездят, жалобы расследуют. А нам нужно изучать, чем предприятия загружены. У нас, оказывается, станочки без дела скучают..
1927 год, сентябрь
Идет подписка на Заем индустриализации. На заводах не только подписываются на заем. Пожилые рабочие приносят золотые часы, обручальные кольца, брошки жен — просят принять их вклады на стройку индустрии. «Об этом будут писать историки, как пишут сейчас о вкладах нижегородцев в дни ополчения Минина и Пожарского!» — восторгается Римский.
Город буквально осаждают беспризорные. Они едут с севера на юг. Вдруг появляется стайка на улице. Кто-то из них подбегает к женщине. «Тетенька, отдай сумку, а то укушу и заражу».
— Говорил тебе, переселяйся к нам на «Серп и молот», — посмеивается Дзюбенко — Тогда не проворонишь ни одного интересного события. Сегодня Павел Петрович был! Беседовал о франко-советских переговорах. Рассказал так, что сразу стало ясно, что требуют французские капиталисты.
— Есть у нас среди мастеров, инженеров рабкоры на ГЭЗе? — спросил меня редактор. — Отлично! Вместе с Римским поезжайтe на завод. Организуйте их письмо. У гэзовцев вызрело предложение требовать, чтоб им дали заказы на генераторы для Днепростроя. Оно должно быть обращено к ВСНХ СССР.
Римский переспросил:
— Для Днепростроя?!
По дороге на завод Римский убеждал меня, что редактор что-то напутал.
— Даже американцы шведам заказывают генераторы. Для Днепрогэса нужны генераторы мощностью в шестьдесят тысяч киловатт. Ты представляешь?!
Я не могу представить такую махину.
На заводе выяснилось, что Постышев частый гость отдела электрических машин.
— Это человек, которого каждая вещь зовет познакомиться с собой, — сказал о Постышеве мастер-монтажник Звайзгне. — Пришел к нам в цех, стал расспрашивать, какое оборудование простаивает, какие детали на нем можно обрабатывать. Потом стал разыскивать мастеров, работавших в Швеции на электромашиностроительных заводах. Один монтажник тогда спросил шутя: «Вы случайно не думаете на хозяйственную работу переходить? Вникаете во все дела, как будто завод собираетесь принимать». — «Сегодня изучение экономики — главное для партийного работника, — ответил Постышев. — Без этого наша пропаганда и агитация, как орех без ядра». А потом созвал нас, монтажников и конструкторов, и прямо рассказал, что Управление Днепростроя требует заказать четыре генератора за границей. Для этого полтора миллиона золотом нужно уплатить. Генераторы необычные: высота 9,6 метра, диаметр — десять метров. Шестьсот тонн весит каждый. Наши конструкторы загорелись: «Будем проектировать сами!» Кое-кто ахает, посмеивается: «Задумала лягушка в вола раздуться. С нашей техникой Америку не обгонишь». Вы, журналисты, плохо о нас пишете. Мы недавно прокатные моторы в Пермь отгрузили. Три тысячи двести лошадиных сил в каждом. Разговоры о лягушке — обывательские.
Роман «Озаренные» посвящен людям сегодняшнего Донбасса.В романе нарисованы картины донецкого степного раздолья, показана жизнь шахтеров, их труд.
В романе рассказывается о деятельности Владимира Ильича Ленина — создателя Красной Армии и организатора обороны молодой Советской республики. Автор сосредоточил главное внимание на показе событий от октября 1917 до сентября 1918 года. На страницах романа раскрывается титаническая деятельность Ильича по руководству обороной, а также экономической и политической жизнью страны, когда решались судьбы государства и рожденной Октябрем Советской власти.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.