Поступки во имя любви - [30]
– Что вы, не стоило.
Одри развернула бумагу. Внутри оказалась голубая пластиковая кружка с ее именем, написанным яркими веселыми буквами.
– На ней написано «Одри», – сказал Кевин. – Я видел.
– Какой замечательный подарок, – улыбнулась ему Одри. – Большое спасибо тебе, Кевин.
– И у тебя теперь есть маленькая собачка, – сказала Полина. – Ну какая же она… – соседка замолчала, улыбка сошла с ее лица. – Ах, Одри, что случилось с твоими прекрасными георгинами?
– Угадайте, – Одри сурово посмотрела на Долли.
– О нет! Вот ужас… Тебе следует отучить щенка так себя вести. Посмотри, Кевин, собачка выкопала все прекрасные цветы Одри.
– И она пыталась меня укусить, – добавил он.
– Нет, милый, я так не думаю, – Полина обменялась взглядами с Одри. – Я уверена, что щенок просто хотел с тобой подружиться.
Отец Кевина ушел из семьи, как только стало ясно, что сын останется умственно неполноценным. Он жил в пятидесяти милях от них с новой семьей, и Кевин не видел его более тридцати лет.
Полина работала всю свою жизнь: убирала в домах, сидела с детьми, ухаживала за садами, стирала и гладила чужое белье. Когда в восемнадцать лет Кевин окончил специальную школу, Полина больше не могла работать вне дома. Но два года спустя ей предложили место экономки в доме недавно овдовевшего мужчины, оставшегося с двумя маленькими детьми на руках.
Как только они договорились о том, что Кевин сможет сопровождать ее на работу каждый день, Полина согласилась и проработала в этом доме десять лет. Потом дети выросли, и они больше не нуждались в Полине. Девочка, которой было сейчас чуть за двадцать, регулярно навещала бывшую экономку. С Одри они просто здоровались при встрече.
– Ты уже начала преподавать на вечерних курсах? – спросила Полина. – И как? Дело пошло?
Одри коротко рассказала ей о прошедшем уроке, оставив за скобками истерику модели, которая едва не бросила работу, не начав ее.
– Ученики кажутся довольно приятными людьми, – сказала она. – Четыре женщины и двое мужчин.
– Двое мужчин, – повторила Полина. – Как мило! Они свободны?
Одри рассмеялась:
– Вы хуже моей мамы. Один из них очень хорош собой, но слишком молод. Другой… очень молчаливый.
«Вы уже занимались этим?» – спросила его Одри, и он ответил, что нет, с этим своим мягким певучим выговором. Его рисунки были сырыми, но в них была очаровательная наивность, которая привлекла Одри. Он ничем не показал, что ему понравились занятия, и куда-то уходил во время перерыва. Насколько могла заметить Одри, он ни с кем не разговаривал. Возможно, на следующем занятии он откроется чуть больше.
Когда Полина и Кевин ушли, чтобы закончить распаковывать вещи, Одри вымыла садовые инструменты под краном на улице и отнесла их в сарай. На кухне она включила духовку, достала из морозилки низкокалорийную пиццу и упаковку чипсов печной сушки. Одри переложила пиццу на противень и добавила большую порцию чипсов. Она была не в восторге от этих чипсов, слишком уж они были сухие, их нужно было приправлять уксусом и кетчупом. Но они были очень удобными.
В тот момент, когда Одри закрывала дверцу духовки, из сада вернулась Долли. Хозяйка посмотрела на нее.
– И что мне с тобой делать? Когда ты перестанешь уничтожать мой сад, не говоря уже о доме? Не осталось ни одной вещи, которую бы ты не изгрызла.
Ей следовало догадаться, что от хозяина зоомагазина толку не будет. О чем она только думала, когда обратилась к нему за помощью? И, разумеется, она выбрала самый неподходящий момент, чтобы зайти. Хотя это ни в коей мере не извиняло его грубость.
Одри опешила, когда увидела молодую женщину, явно попрошайку, выскочившую из магазина в слезах. За ней еле успевал бледный маленький мальчик. Она услышала, как попрошайка обозвала мужчину, и хотя сама Одри таких слов никогда не употребляла, ей легко было поверить, что он сам спровоцировал эту женщину.
– Попробуем обратиться к ветеринару в субботу, – обратилась она к Долли. – Надеюсь, он нам с тобой поможет. Тебе придется идти пешком. Это далеко, но переноски у меня нет.
В супермаркетах переноски не продавались, но будь она проклята, если еще хоть раз переступит порог этого зоомагазина.
Долли сунула голову в корзину с дровами и свалила два полена на пол. Собачка посмотрела на Одри и весело тявкнула.
Одри грустно улыбнулась.
– Вот в этом-то и проблема, – она положила поленья на место, – ты такая очаровательная!
– Ты шутишь.
Джеки подхватила ложечкой пенку на своем капучино и покачала головой.
– Богом клянусь.
– Ты разделась? Все сняла?
– До последней нитки. Я была совсем голая. Совсем.
– Иисусе, – ахнула ее подруга и подула на свой чай. – И тебе не было страшно?
– Поначалу очень страшно. Я думала, меня стошнит. Но как только я поняла, что их это не возбуждает, – Джеки хихикнула, – я типа расслабилась.
– Иисусе, – повторила подруга. – Я бы умерла.
– Ну что ты, это так здорово, – Джеки водила ложечкой по краю чашки, собирая больше пены. – Это же искусство. В этом нет ничего непристойного.
– Я знаю, но все-таки.
– И ни словечком ни с кем нельзя перемолвиться, вот так. Прикинь, что будет, если мои родители об этом узнают!
– Я понимаю, не беспокойся.
Наши жизни выписаны рукой других людей. Некоторым посвящены целые главы. А чье-то присутствие можно вместить всего в пару строк – случайный попутчик, почтальон, продавец из булочной, – но и они порой способны повилять на нашу судьбу. Хелен и Сара встретились на мосту, когда одна из них была полна желания жить, другая же – мечтала забыться. Их разделяли десяток лет, разное воспитание и характеры, но они все же стали подругами, невидимыми друзьями по переписке, бережно хранящими сокровенные тайны друг друга. Но что для Хелен и Сары на самом деле значит искренность? И до какой степени можно довериться чужому человеку, не боясь, что однажды тебя настигнет горькое разочарование?
Трагическая, ничем не оправданная гибель Финна Дарлинга стала своеобразной точкой отсчета для трех главных женщин его жизни — жены, матери и приемной дочери. Как ни странно, связующим звеном в этом трио оказалась семнадцатилетняя Уна, пережившая за свою недолгую жизнь достаточно, чтобы, несмотря на горести, идти вперед с высоко поднятой головой. Мо, Уне и Дафнии предстоит непростой год, но даже в самых тяжелых обстоятельствах можно отыскать луч надежды. То, ради чего стоит жить и творить добрые дела.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
Две девушки-провинциалки «слегка за тридцать» пытаются покорить Москву. Вера мечтает стать актрисой, а Катя — писательницей. Но столица открывается для подруг совсем не радужной. Нехватка денег, неудачные романы, сложности с работой. Но кто знает, может быть, все испытания даются нам неспроста? В этой книге вы не найдете счастливых розовых историй, построенных по приторным шаблонам. Роман очень автобиографичен и буквально списан автором у жизни. Книга понравится тем, кто любит детальность, ценит прозу жизни, как она есть, без прикрас, и задумывается над тем, чем он хочет заниматься на самом деле. Содержит нецензурную брань.
Читателя, знакомого с прозой Ильи Крупника начала 60-х годов — времени его дебюта, — ждет немалое удивление, столь разительно несхожа его прежняя жестко реалистическая манера с нынешней. Но хотя мир сегодняшнего И. Крупника можно назвать странным, ирреальным, фантастическим, он все равно остается миром современным, узнаваемым, пронизанным болью за человека, любовью и уважением к его духовному существованию, к творческому началу в будничной жизни самых обыкновенных людей.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!